Пропала. Слово ударило Суровцева с новой силой. После зрачков, после намека на яд – это была первая вещественная аномалия. Кисть. Розовая маленькая кисть. Зачем? Мысль билась, как птица о стекло. Украдена? Выброшена? Или… использована?
Он начал обыск с удвоенной тщательностью, уже не как следователь, фиксирующий обстановку, а как охотник, ищущий спрятанную добычу. Он заглянул под кушетку, отодвинул тяжелые портьеры, проверил складки ковра. Ничего. Выдвинул ящики туалетного столика – там лежали перчатки, ленты, несколько писем в шелковых конвертах. Ни следа кисти. Он подошел к камину. Зола была неглубока, аккуратно разровнена кочергой. Он осторожно разгреб ее кончиком трости – лишь мелкие угольки, пепел, ни намека на обгоревший металл или ткань. Ничего. Он заглянул в стоящую в углу изящную корзину для бумаг – лишь смятые листы нотной бумаги и обрывки кружева. Кисти не было.
Его шаги снова привели его к мольберту. Портрет. Прекрасное, гордое лицо Елизаветы Арсеньевны, запечатленное кистью Лыкова. И это пятно. На складке платья, ровно на уровне сердца. Рыжевато-коричневое, как запекшаяся кровь, или… как проступившая сквозь лак ржавчина? Оно казалось сегодня живее, глубже в полумраке комнаты. Суровцев
В ушах неожиданно прозвучал истеричный шепот Анфисы Благовидовой: «Кара! Это знак!»
Холодок суеверного страха, иррациональный и древний, пополз по спине Суровцева. Он, чиновник особых поручений, воспитанный на логике и науке, вдруг почувствовал чужое присутствие в углу комнаты. Тень. Холодное дуновение.
Неужели? Мир рациональных объяснений пошатнулся. Он почти увидел бледное лицо первой графини Зарницкой в полутьме, почти услышал ее предсмертный стон… Рука его непроизвольно потянулась к месту, где обычно у людей висит крест. У него не было. На мгновение вера в необъяснимое, в потустороннюю месть, показалась единственным ответом. Кисть пропала по воле призрака. Пятно – его печать. Смерть – его кара.
Он резко отшатнулся от портрета, с силой потерев лоб.
Нет! Глупость! – прогнать навязчивую мысль. Доктор Морозов говорил о яде. О тетризоле. О зрачках. Кисть пропала не по воле призрака. Ее убрал человек. Тот, кто боялся, что она что-то выдаст. Что она – улика. Но как связана кисть для глаз со смертью от яда? Могла ли кисть быть… инструментом? Носителем? Мысль была смутной, но упорной.