Труп белесого зверя медленно погружался в мутную воду болота. Рыжий след от его размозженной морды медленно расплывался. Славик стоял на корне, сжимая и разжимая кулак. Сила, пульсирующая в предплечье после той чудовищной боли, была… осязаемой. Он чувствовал, как мышцы стали плотнее, реакция чуть острее. Казалось, он мог бы сейчас согнуть стальной прут. Горькое, ядовитое удовлетворение смешалось с отголоском той нечеловеческой агонии в его крови. Цена.
Он посмотрел на двух сбежавших тварей, чей след уже скрылся в чаще. Победа. Но какая? Он был мокрый, грязный, голодный, в разорванной одежде, посреди неизвестного, враждебного леса. И он только что чуть не стал обедом для… чего? "Самых слабых", – вдруг пронзительно ясно пришла мысль. Мысль, от которой по спине пробежал холодок, несмотря на влажную жару. Абсолют не врал. Он дал силу для Вечности Скитаний. Но здесь и сейчас, в этом мире, он, Славик, был никем. Букашкой. Эти звери – они были просто падальщиками, шакалами этого леса. Что-то вроде крыс или бродячих собак в его мире. И они едва не разорвали его. Если бы не проклятый дар…
Он спрыгнул с корня, стараясь не шуметь. Тело горело адреналином и остаточной дрожью. Нужно уходить. Труп привлечет кого-то посильнее. Он двинулся по тому же направлению, что и раньше, но теперь его шаги были осторожнее, слух напряжен до предела, глаза сканировали не только перед собой, но и верхние ярусы леса, где царила тревожная полутьма.
Страх сменился не просто осторожностью, а леденящим осознанием собственной уязвимости. Он был очень слаб здесь. Без Силы, купленной болью, он был бы уже мертв. Но полагаться только на нее? Каждая регенерация – это ад. Он не знал, выдержит ли его разум, если боль будет сильнее, чем от сломанной руки. А что, если рана будет смертельной? Сработает ли регенерация? Абсолют не уточнял. Он был подопытным кроликом в самом жестоком эксперименте.
Лес менялся. Болото осталось позади, земля стала тверже, покрытой толстым слоем перегноя и гигантскими опавшими листьями. Воздух был еще тяжелее. Шум насекомых сменился более редкими, но куда более пугающими звуками: где-то далеко заревело что-то огромное и недовольное, эхом прокатившись по стволам деревьев. Сверху, с высоты в десятки метров, донесся резкий, почти птичий крик, но такой силы, что Славик инстинктивно присел, прикрыв голову руками. "Хищники. Крупные. Очень крупные."