Альме стало дурно. На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло удовольствие. Не любопытство, не холодный интерес – а искреннее наслаждение от этих звуков.
Прошло около десяти минут. Крики стихли. Охранники лениво поднялись, один натянул противогаз и скрылся за дверью. Через мгновение он вышел, что-то пробурчал офицеру с блокнотом. Тот кивнул и медленно указал на мешки с белым порошком, сваленные у стены.
Двое эсэсовцев, теперь уже оба в противогазах, втащили один мешок внутрь и захлопнули дверь. Ждали.
Когда они снова вошли в камеру, оттуда потянулось молчание – густое, как дым. Вышли, перепачканные в порошке, бросили короткую реплику офицеру. Тот ухмыльнулся – рот растянулся в неестественно-радостной гримасе – что-то записал и ушел, постукивая карандашом по переплету.
А тем временем охранники принялись выволакивать тела. Они тащили их, как мешки.
Безмолвные, обмякшие, с побелевшей кожей. Одну за другой – в соседнее здание, откуда уже валил густой, жирный дым.
Альма сжала кулаки. Рядом кто-то зашептал:
– Они жгут их…
Но все и так понимали. Это и было их «будущее», которое им показали.
Альма повернулась к девушке рядом – та дрожала, будто в лихорадке, зубы ее стучали так, что едва не ломались. Альма наклонилась и прошептала, обжигая ее ухо горячим дыханием:
– Ты чего трясешься, как осиновый лист?
Девушка резко повернулась, глаза ее были мокрыми и огромными от ужаса:
– Как «чего»? – ее голос сорвался на визг, но она тут же прикусила губу. – Ты слепая, что ли? Они их… – она затряслась еще сильнее, – заживо убили! А потом…потом, как дрова в печь! Значит и нас… – ее пальцы впились в Альмино плечо, – лучше бы сразу пулю, как тех на перроне…
Альма резко схватила ее за запястье:
– Вздор! – прошипела она. – Всех не перебьют, кому-то же надо работать и жить. Мы выберемся.
Девушка дико закатила глаза:
– Ты что, не слышала?! – ее шепот стал хриплым. – Выход один – через трубу! – она дернула подбородком в сторону дымящейся трубы. – Видишь наш конец? Видишь?! – ее ногти впились Альме в кожу. – А этот…этот писарек с блокнотом… – ее голос прервался, – он же засекал! Считал минуты, как они задыхаются! Какие же они – изверги!
Альма уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг высокая смуглая женщина слева резко развернулась к ним. Ее вытянутое лицо покрылось мелкими каплями пота, когда она сквозь стиснутые зубы прошипела: