"Прогресс – это когда старики перестают понимать, о чём поют птицы за их окном, а дети забывают, как пахнет настоящий дождь."
(Из дневника учителя Судзуки, найденного в руинах после землетрясения)
У старого колодца:
Слепой Ито сидел на краю колодца, построенного ещё в эпоху Мэйдзи. Его чёрные очки – подарок от немецкого врача в 1904 году – отражали толпу, как два маленьких зеркала, показывая мир в перевёрнутом виде.
– "Ито-сан! Вы сегодня… – начал Такеши, но старик поднял руку, останавливая его.
– "Тише, мальчик. Прислушайся. – Его морщинистое лицо напряглось. – Слышишь, как скрипят их новые ботинки? Как стучат каблуки по камням? Каждый шаг говорит: 'Мы другие. Мы лучше'."
Он провёл пальцами по своему пустому сямисэну, на деке которого все ещё виднелись следы крови под Порт-Артуром:
– "Когда я был мальчишкой, мой учитель, старый монах из храма Сэнсо-дзи, говорил: 'Человек без корней – как фонарь без огня. Может красиво светить, но никогда не согреет душу'."
Размышления Такеши:
"Странно… Этот город становится похож на те западные картинки из журналов – яркий, шумный, но… какой-то плоский. Как будто за всеми этими новыми вещами прячется что-то важное, что мы постепенно теряем."
Его пальцы нащупали в кармане шёлковую струну – последнюю нить, связывающую его с другим Токио, городом его детства.
Глава 3
Тени и пепел: Токио, 1946 год
Район Гиндза, январь 1946 года. 6:17 утра.
Город просыпался медленно, как тяжелораненый солдат после операции без анестезии. Туман – густой, молочный, пропитанный запахом тлеющей древесины и разложившейся плоти – окутывал руины, словно стыдливый саван. Он скрывал то, что никто не хотел видеть: обугленные балки, торчащие из груд щебня, как рёбра мертвеца; детские игрушки, засыпанные пеплом; пустые глазницы окон в полуразрушенных зданиях.
Воздух был насыщен противоречивыми запахами:
Едкая гарь от всё ещё тлеющих развалин – некоторые здания догорали уже восьмой месяц, словно не желая признавать окончания войны.
Сладковато-гнилостный дух "кухонь" чёрного рынка – там варили суп из коры, крыс и американских консервных банок, вымытых в реке Сумида.
Металлический привкус крови и ржавчины – его оставляли на языке руины фабрик, где ещё недавно ковали оружие для Императора.
Терпкий аромат дешёвого табака "Золотой павлин"