«Сестра! Здесь! Срочно!» – крикнул санитар. К ко входу несли носилки. На них бился в конвульсиях молодой солдат в форме «Бледного легиона». Не совсем зомби – еще живой, но обработанный сывороткой дарвинистов. Его тело выгибалось дугой, изо рта шла пена, глаза закатились, показывая белки. Рядом металась генмод-гончая, предназначенная для связи с Легионом – она скулила и рвала поводок, ее мускулы неестественно дергались.
«Резонаторная атака, – мрачно констатировал врач. – Новые немецкие штучки. Бьют по нервам. Наших генмодов тоже выводит из строя».
Ойин подошла, превозмогая волну искаженной боли, исходившей и от солдата, и от зверя. Она инстинктивно положила руку на горячий лоб гончей. «Тихо, тихо…» – подумала она, вкладывая в мысль всю силу спокойствия, на которую была способна. Не молитва, не наука – что-то глубинное, из детства, из бабушкиных рассказов о духах земли. Зверь дрогнул, ее безумные глаза на миг встретились с Ойин. Конвульсии ослабли. У солдата тоже. Врач удивленно поднял бровь. Ойин быстро отдернула руку, чувствуя прилив стыда. Дикарка.
Вышла подышать «свежим» воздухом – смесью дыма и разложения. Ее взгляд упал на нейтральную полосу, на полосу смерти между траншеями. Там, вдалеке, над руинами часовни, клубился тот же холодный туман, что она видела во сне прошлой ночью. Туман, из которого доносился беззвучный крик. И вдруг – резкий укол чужого ужаса. Незнакомого, чистого, не замутненного ненавистью войны. Ужаса человека, столкнувшегося с бездной. Он шел оттуда, из тумана у часовни. Ойин непроизвольно сделала шаг вперед, сердце сжалось. Кто-то там был. И этот кто-то видел То Же Самое, что мерещилось ей. Пустоту в сердце тумана.
Глава 2: Убежище в Руинах
Ледяная дрожь сотрясала Эрнста Вебера сильнее раны на плече, куда впился осколок при падении. Он прижался спиной к сырому, осыпающемуся алтарю разрушенной часовни. Сквозь провалившийся свод лил дождь, стекая по ликам обезглавленных каменных святых. Туман рассеялся так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь пронизывающий холод и шепот в костях – едва уловимый, но неистребимый, как память о визге «Паука».
«Предатель. Трус.» – слова жгли изнутри. Он сгреб горсть мусора – обломки скамьи, клочья обоев, битый кирпич – и накрыл себя, пытаясь стать невидимым. Каждый шорох за стенами – шаг патруля? Скрип кланкера? Рычание дарвинистского зверя? Сердце колотилось, угрожая вырваться из груди. Он зажмурился, но видел только: стальные челюсти, смыкающиеся на сержанте Беккере; пустые глаза механика Лангера, смотрящие сквозь него; вибрацию кристаллов в пульте управления, ставшую предвестником кошмара. Что он услышал? Что за Шепот?