Ойин прислонилась к прохладной стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Вебер. Немецкий инженер. Предатель. Убийца. Но тот ужас в тумане… он не был злым. Он был… потерянным. Как она. И зверь его не тронул. Почему? Ее взгляд упал на механика, копошащегося у «Бледного легионера», которого только что «настроил» Феллоуз. Солдат сидел, тупо уставившись в стену. На его коленях лежала фотография – женщина и ребенок, улыбающиеся на фоне мирного сада. Механик грубо выдернул снимок и швырнул в ведро для мусора. «Мусор. Только мешает контролю».
Легионер даже не дрогнул. Его восковое лицо оставалось пустым. Но Ойин почувствовала крошечную волну… чего? Печали? Гнева? Нет. Ничего. Лишь белая дыра вместо памяти. И ее вдруг охватила леденящая догадка: Это не война. Это… аппетит. Чей? Она не знала. Но Чендлер охотился не на того врага.
Тишина в руинах часовни была гулкой, натянутой как струна. Эрнст Вебер больше не мог терпеть неизвестность. Голод скручивал желудок, рана на плече ныла тупым огнем, но хуже всего был этот проклятый Шепот. Он не слышал его ушами. Он чувствовал его – низкую вибрацию в костях, легкое головокружение, когда ветер стихал. Как будто сама земля под церковью тихо гудела. Или что-то в земле.
Он осторожно выбрался из-под груды мусора у алтаря. Нужно было осмотреться, найти воду, понять, где он. И главное – найти следы. Следы чего? Немецкого патруля? Союзников? Или… того, что напугало генмод-медведя? Он потрогал место раны сквозь рваную гимнастерку. Кровь запеклась, но кожа вокруг была холодной, почти онемевшей. Как после тумана.
Передвигаясь от укрытия к укрытию, Эрнст добрался до развалин сторожки. И тут он их увидел. Следы. Но не сапог. Не когтей генмода. Это были… лужи. Несколько небольших, липких луж, разбросанных по полу и стенам. Вещество в них было странным: перламутровым, с радужным переливом, как бензин на воде, но густым, как смола. Оно не смешивалось с грязью и дождевой водой. Эрнст наклонился, не решаясь прикоснуться. От луж исходил слабый, химический запах, напоминающий озон после грозы, смешанный с чем-то невыразимо чужим и древним. И холод. Ледяной холод, исходящий от них, заставлял воздух мерцать. Следы Туманного Ходока?