Он садится в кресло и говорит вслух:
– Если ты там… покажи мне. Не ответ, а направление.
Тишина. Только капает кран.
Но на столе – лист. Пустой. Он тянется к карандашу и рисует. Не думая. Просто даёт руке двигаться.
В итоге получается… глаз.
Женский.
И в зрачке – он сам.
Глава 2. Пропасть между линиями
1. Руки художника и границы реального
Руки Карлоса дрожали не от старости, не от холода, а от слишком частого приближения к границе, которую он не мог назвать. Это не был страх, и не было вдохновение. Это было как будто… дыхание чего-то чуждого, едва уловимого, что касалось его через кисть, краску, через каждое движение пальцев.
Он впервые задумался об этом после исчезновения Жизеллы.
Жизелла была яркой – громкий смех, синие тени на веках, уверенный шаг. Позировала без стеснения, свободно, почти вызывающе. Он написал её почти на одном дыхании – как будто она сама ложилась на холст, вытекала из кисти без усилий. Это была одна из самых живых его работ.
Она пропала через два дня.
Как и Моника.
Только теперь Карлос начал понимать: это не совпадение. Девушки исчезали после того, как он завершал портрет. Не в процессе – именно после. Будто финальный мазок был… приговором? Или порталом?
Он вглядывался в свои руки. Прежние, крепкие, живущие краской. Теперь – почти чужие. Он начинал бояться их. Не потому что они дрожали – нет, наоборот. Потому что, когда он начинал рисовать, они становились слишком уверенными. Словно не он управлял ими.
– Где ты заканчиваешься, и начинается это… другое? – шептал он себе.
Он вспоминал, как держал руку Жизеллы, когда та выходила из мастерской. «Ты ещё нарисуешь меня, maestro?», – сказала она, смеясь. И исчезла.
Он вспомнил ощущения пальцев в тот момент. И понял: тогда что-то передалось. Её тепло, её образ, её реальность, как будто прошли по его руке, в кисть, и потом – в холст. Всё это не казалось мистикой. Это было почти технически точно. Как электрический ток, только не физический, а онтологический.
Карлос начал рисовать абстракции. Чтобы проверить.
Он взял подругу по имени Сара. Она согласилась попозировать, но он заранее решил: не будет похожести, ни черт, ни анатомии. Только пятна, линии, ритмы – эмоция без образа.
Она осталась.
Сара приходила ещё дважды. Ничего не происходило. Он даже спросил её прямо: «Ты спала нормально? Никаких снов странных?» Она рассмеялась: «Кроме того, где я летаю на рыбе по Милану – всё как обычно».