Элис взяла теплый от его руки прибор. «Зачем?»
«Потому что кто-то должен чинить системы, когда призраки их ломают, – ответил он просто. – И потому что ты, наверное, единственный здесь, кто не считает Ренделла просто мясом для утилизации. Будь осторожна, док. Чистых палуб не бывает». Он кивнул и растворился в одном из туннелей, ведущих вниз, к реактору и, возможно, к тем самым холодным отсекам.
Элис сжала ретранслятор в руке. Маленький якорь в бушующем море безумия. Она направилась не в лабораторию, а к карантинному блоку. Нарушить приказ капитана сразу после собрания – безумие. Но она должна была поговорить с Павлом. Он знал что-то. Чувствовал что-то.
Гермодвери в карантинный блок теперь охраняли не просто электронные замки, а двое вооруженных охранников в полной экипировке – шлемы, бронежилеты, шокеры наготове. Их лица под прозрачными визорами были непроницаемы.
«Проход запрещен, доктор Вейланд, – сказал старший из них, женщина с холодными глазами. – Приказ капитана. Полная изоляция».
«Мне нужно к заключенному Ноль. Это критически важно для расследования убийства Ренделла», – попыталась настоять Элис, показывая свой доступ. Красный крест на экране считывателя был безжалостен.
«Ваш доступ аннулирован, доктор. Приказ. Пожалуйста, удалитесь». Рука охранницы легла на рукоять шокера. Не угрожающе. Просто напоминая.
Элис отступила. Гнев и бессилие горели в груди. Она отошла в боковой коридор, откуда могла видеть смотровое окно в карантинную зону. За бронированным стеклом, в своей стерильной камере, стоял Павел. Он смотрел прямо на нее. Его лицо было искажено не просто страхом, а чистым, неразбавленным ужасом. Он тряс головой, его губы беззвучно шевелились, формируя одно слово, снова и снова: «НЕТ». Он бил кулаком по стеклу, не в ярости, а в отчаянии. Потом резко указал куда-то вверх, в потолок своей камеры, туда, где проходили вентиляционные трубы. И снова: «НЕТ!». Потом он схватился за голову и упал на колени, его тело содрогалось от беззвучных рыданий.
Он знал. Знает. О смерти Ренделла. О «пассажирах». О том, что убийство в каюте – это только начало. И он понимал, что Элис пришла к нему, и это его ужаснуло. Почему? Потому что это привлечет их внимание? Или потому что он боится за нее?
Элис прижала ладонь к холодному стеклу снаружи, отвечая на его немой крик. «Я найду», – прошептала она, зная, что он не услышит. «Я пойму». Она развернулась и пошла прочь, оставляя Павла одного с его кошмаром за бронированным стеклом.