Через узкие смотровые щели, защищенные толстым, грязным стеклом, пробивались лишь ломаные полоски серого света. Мимо мелькали знакомые, но теперь чуждые пейзажи Дистрикта 7: бесконечные штабеля бревен, черные от угольной пыли; трубы лесопилок, коптящие небо; унылые бараки, теснящиеся вдоль дороги. Люди в серых лохмотьях останавливались, провожали бронированную машину взглядами, в которых читалась смесь страха, жалости и… чего-то еще. Надежды? Матео отвернулся. Он не мог вынести этого взгляда. Не сейчас.
Напротив него, в таком же неудобном углу, сидела Кайра. Она не плакала, не дрожала. Она сидела, поджав колени, обхватив их руками, и смотрела в одну точку на замасленном полу. Ее лицо было непроницаемой маской. Только легкое подрагивание челюсти выдавало внутреннее напряжение. Иногда ее взгляд скользил по Матео, быстрый, оценивающий, словно она взвешивала его шансы. Или свои. Потом снова устремлялся в никуда. Молчание между ними было густым, звучным, наполненным ревом мотора.
Через какое-то время – Матео потерял счет времени – бронетранспортер резко затормозил, потом развернулся и заглох. Железный люк с лязгом открылся, впуская резкий, холодный воздух и слепящий серый свет. За дверью стояли двое стражников в полных дизель-панцирях, их забрала подняты, лица бесстрастны.
«На выход! Быстро!» – прорычал один, его механически усиленный голос резал уши.
Матео и Кайра вылезли наружу, спотыкаясь на онемевших ногах. Они стояли на огромной, пустынной платформе, явно предназначенной для грузов. Вдалеке виднелись знакомые очертания лесопилок и угольных шахт Д7. Но здесь, за высоким забором с колючей проволокой под током, царила мертвая тишина, нарушаемая только шипением пара из каких-то труб и далеким гулом машин.
Посреди платформы стоял Он.
Поезд.
Но не тот убогий состав, что возил руду. Это был бронированный зверь. Десяток вагонов из темной, рифленой стали, без окон, лишь узкие бойницы. Паровоз впереди был не просто мощным – он выглядел как боевая машина: покрытый броневыми плитами, с устрашающими «рогами»-таранами по бокам кабины, из трубы которого валил густой, черный, маслянистый дым. На борту красовалась эмблема Мексиканской Империи – золотой орел, сжимающий в когтях шестерню и молнию, на фоне красного и зеленого. Под эмблемой – надпись: «Эль Агила де Асеро» (Стальной Орел). Поезд дышал угрозой и неотвратимостью.