Однако суфийский путь не останавливается на простом осознании иллюзорности мира и себя как тени. Это лишь начальная ступень, подготовка к главному прозрению. Что есть сам Даланг? Что есть эти куклы-тени? Какова высшая истина об этом вселенском спектакле, об отношении Господина и слуги, Творца и творения?
Даланг и ваянг, Господин и слуга, и даже само наше бытие, наше «я» – все это в конечном счете относительно. Это категории, необходимые для описания игры, но не отражающие Абсолютную Реальность. Они – часть той двойственности, которую необходимо преодолеть.
Какова же последняя истина? «Зрение опустошается, побежденное Единым». Это описание состояния фана – мистического исчезновения, растворения. Когда адепт приближается к созерцанию Единого, сама способность различать, воспринимать отдельные формы, включая и себя, и Бога как «Другого», исчезает. Исповедники, пророки, святые – все они «слепнут, лишаются слуха, дара речи, вкуса». Это не физическая слепота, но духовное состояние, когда все чувства и сам разум тонут в ослепительном Свете (или Тьме) Абсолюта, который превосходит любое восприятие.
Душа и тело, само различие между ними, растворяются в Небытии, возвращаются в то состояние, которое было до их сотворения. Это не просто осознание своей теневой природы, но полное исчезновение тени в Источнике Света. Истинное совершенство заключается в том, чтобы «покончить со всяким восхвалением и поклонением, признанием кого-то Господином». Ибо в Чистом Ничто, в Абсолютной Реальности, нет места двойственности, нет разделения на поклоняющегося и Поклоняемого.
«Слуга исчезает, не став Господином». Тень не становится кукловодом. Творение не становится Творцом. Оно просто исчезает, растворяется в своем Истоке, осознавая свою изначальную нераздельность с Ним, которая была лишь временно забыта в игре теней.
Вот оно – «высшее видение»! Не просто видеть мир как театр теней, но пережить исчезновение и театра, и зрителя, и самого Даланга как отдельной сущности в безмолвии и полноте Единого, которое есть Чистое Ничто за пределами всех имен и форм. Метафора ваянга, начавшись с разделения на Даланга и тень, приводит суфия к точке, где сама эта метафора рушится, оставляя лишь неописуемую Реальность.