Он прислонился спиной к двери, тяжело дыша, и сполз на пол. Рюкзак съехал с плеча и глухо ударился о пол. Продукты высыпались наружу: пакет с лапшой, банки «Нейро-Стима», упаковка тофу. Перец чили, ярко-красный, откатился в угол, как капля крови.
Готовка. Мысль о ней вызвала новый приступ тошноты. Запахи в квартире, которые раньше были фоном – озон от техники, пыль, – теперь казались невыносимо резкими. Он посмотрел на ингредиенты для лаксы. Они были чужими, несъедобными. Мысль о еде вызывала отвращение.
Жар усиливался. Теперь ему было по-настоящему плохо. Голова раскалывалась. Он поднялся, шатаясь, и дошел до ванной. Включил свет. Яркая лампа над зеркалом ударила по глазам, заставив зажмуриться. Когда он снова их открыл, он увидел в зеркале свое отражение.
Бледное, осунувшееся лицо. Расширенные зрачки. Но он смотрел не на лицо. Он смотрел на шею. Там, на бледной коже, расплывалось темное, уродливое пятно, похожее на синяк. В его центре – два маленьких, но уже начавших опухать прокола. Края ранок были темными, почти черными, словно плоть вокруг них начала отмирать. И от этого пятна, едва заметно, под кожей расходились тонкие, как паутинки, темные линии. Они ползли вверх, к челюсти, и вниз, к ключице. Словно чьи-то невидимые пальцы рисовали узор на его венах.
Он смотрел на это, и его аналитический ум отказывался работать. Это была не просто рана. Это была… инъекция. Заражение. Ошибка segmentation fault в его собственном теле.
Сил больше не было. Сознание уплывало. Готовка, анализ, даже страх – все это требовало энергии, которой у него не осталось. Единственное, чего хотело его тело – отключиться. Перезагрузиться.
Он, шатаясь, дошел до кровати – своего матраса на полу – и рухнул на него прямо в уличной одежде. Он даже не снял ботинки. Он просто упал в серое одеяло и провалился в тяжелый, лихорадочный сон без сновидений. Последней его мыслью было не «что со мной происходит?», а простое, измученное «поспать».
За окном Артстусс продолжал свою ночную жизнь. В квартире Повиллиана, в тишине и темноте, начался процесс, который уже нельзя было остановить. Инкубационный период. Нулевой клиент был инициализирован.
Он вынырнул из сна, как утопленник, которого выбросило на берег. Резкий, судорожный вдох. Тело выгнулось дугой, а потом безвольно рухнуло обратно на матрас. Он не спал. Он был в отключке, в вязком, черном болоте без сновидений, и пробуждение не принесло облегчения, лишь вернуло его в реальность собственного кошмара.