Первое, что он осознал – он промок до нитки. Одежда, в которой он так и уснул, прилипла к телу, став холодной и тяжелой. Одеяло под ним было насквозь влажным от пота. Но несмотря на это, его трясло от холода, такого глубокого, костного, будто ледяная вода текла по его венам вместо крови. И в то же время его кожа горела. Лоб пылал, как раскаленная печь. Жар и озноб сошлись в жестокой схватке, разрывая его тело на части.
Он с трудом сел. Комната утопала в предрассветном полумраке. Серый, безжизненный свет Артстусса сочился сквозь щель в шторе, рисуя на полу длинную бледную полосу. Голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли, которая отдавалась в висках с каждым ударом его собственного сердца.
«Работа», – пронеслась в голове спасительная мысль. Работа – это порядок. Структура. Контроль. Если он сможет работать, значит, все в норме. Это просто тяжелый грипп. Инфекция от грязной воды в переулке. Он цеплялся за это рациональное объяснение, как за последнюю соломинку.
Пошатываясь, он доковылял до своего трона – потрескавшегося кресла перед алтарем из мониторов. Он нажал кнопку питания на системном блоке. И тут же поморщился. Привычный тихий гул вентиляторов, который раньше был успокаивающим фоном, теперь звучал иначе. Он стал громким, навязчивым, с какой-то новой, низкой вибрирующей нотой, которая, казалось, проникала прямо в череп.
Загорелись экраны. Лиан зажмурился от боли. Свет, даже приглушенный ночным режимом, был невыносим. Он ощущался не как фотоны, попадающие на сетчатку, а как тысячи раскаленных игл, впивающихся в глаза. Он убавил яркость до минимума, пока экраны не стали едва различимы в полумраке.
Он открыл таск-менеджер. Новая задача: «[BUG-5011]: Адаптировать модальное окно подтверждения заказа для планшетов 'Цифра-Пад' 7-й серии». Просто. Механически. Он сможет.
Он открыл редактор кода. И уставился на экран. Строки символов, его родная стихия, его упорядоченная вселенная, плыли и дрожали. Они распадались на отдельные пиксели, сливались в неразборчивую кашу. Он моргнул, потер глаза, но это не помогало. Он не мог сфокусироваться.
Он положил пальцы на клавиатуру. Привычные, прохладные клавиши. Он начал печатать.
Щелк.
Звук ударил по ушам, как выстрел.
Щелк-щелк-клац.
Каждый щелчок его любимой механики теперь был не симфонией контроля, а пыткой. Громкий, резкий, он отдавался эхом в его больной голове. Он попытался печатать медленнее, мягче, но это было неестественно. Он стер набранную строчку и снова уставился в экран.