И под всем этим, как басовая партия, продолжал звучать тот самый глубокий, вибрирующий гул. Гул города. Гул Артстусса. Он был постоянным, неизменным, и Лиан начал понимать, что это не просто шум. Это был… фон. Основа, на которой теперь будут звучать все остальные мелодии.
Он лежал, вцепившись в одеяло, и его трясло. Не от жара. От информации. От сенсорной перегрузки, от которой некуда было деться. Он был подключен к нервной системе здания, и она кричала ему о своей боли, о своей старости, о своих мелких, грязных секретах. И он не мог ее отключить.
Среди этого хаоса звуков, один выделялся своей природой. Скрип лифта. Он был не просто звуком, а целой историей. Лиан слышал, как с натужным стоном сжимаются старые тормозные колодки, когда кабина останавливается на этаже выше. Слышал лязг раздвижных дверей, их дребезжание в пазах. Слышал приглушенные шаги выходящего человека и глухой удар закрывающейся двери в квартиру. А потом – вой электромотора, наматывающего стальные тросы, и медленное, мучительное движение кабины вниз. Каждый метр ее спуска сопровождался жалобным скрипом направляющих, который звучал, как будто кто-то медленно ломал кости старому, умирающему животному.
Этот звук был знакомым, но теперь он обрел ужасающую детализацию. Он был интимным, как будто Лиан сам находился внутри этого механизма, чувствуя его износ и усталость.
Он зажмурился, пытаясь отгородиться, заставить свой мозг фильтровать информацию. И в этот момент, в паузе между бытовыми шумами, он снова сосредоточился на том, самом главном звуке.
Гул.
Раньше он всегда считал его фоновым шумом Артстусса. Неизбежной платой за жизнь в мегаполисе. Сумма звуков: гул транспорта на дальних магистралях, работа промышленных вентиляционных систем, вибрация подземных поездов. Он был всегда, и мозг научился его игнорировать, как игнорируют тиканье часов в комнате.
Но теперь это было нечто иное.
Гул стал чище, глубже. Он потерял свою механическую природу. В нем больше не было рваных нот сирен или гудков. Он стал органическим. Это была одна, бесконечно длинная, низкочастотная нота, которая, казалось, исходила не с улиц, а из-под земли. Из самого фундамента здания. Из бетона, из арматуры.
Он сел на матрасе и приложил ладонь к полу. Пол вибрировал. Едва заметно, на грани ощущений, но он вибрировал в такт этому гулу. Это было не похоже на вибрацию от проезжающего грузовика. Та была бы короткой, затухающей. Эта была постоянной, как пульс.