Следующая точка – ванная. Маленькое, отделанное потрескавшимся кафелем помещение. Флакон с жидким мылом был почти невесом. Он потряс его – внутри плескалось на самом дне. Зубная паста лежала на раковине, скрученная в спираль, как тушка высохшего червя. Тоже на исходе. Он открыл шкафчик над раковиной. Картридж с жидкостью для его ингалятора – миниатюрного устройства, которое он использовал вместо курения, чтобы успокоить нервы, – был последним. Прозрачная колба показывала, что ароматной жижи с нейтральным вкусом «Основа-Ноль» осталось на пару десятков затяжек.
План начал формироваться в его голове, как алгоритм. Маршрут, точки, последовательность действий. Все должно быть максимально эффективным, чтобы сократить время пребывания во враждебной среде.
Он подошел к шкафу, единственному предмету мебели, кроме стола и кровати, и достал свою «униформу» для вылазок. Черные, немаркие карго-штаны из плотной синтетики. Черная толстовка с глубоким капюшоном. Высокие ботинки на толстой рифленой подошве, которые не скользили на вечно мокром асфальте. Никаких ярких цветов, никаких логотипов. Его цель – раствориться в тенях, стать невидимым для сканеров и человеческих глаз.
Он натянул одежду. Проверил карманы: кредитный чип в одном, ключ-карта от подъезда в другом, ингалятор в третьем. Ничего лишнего. Затем он подошел к двери и начал ритуал. Первый замок – щелк. Второй, более массивный, с тяжелым лязгом провернулся в пазу. Третий, верхний, с тихим жужжанием втянул ригель. Он приложил ухо к холодной стали двери, прислушиваясь к звукам на лестничной клетке. Тишина. Только гул старого лифта где-то в шахте.
Накинув на голову капюшон так, чтобы он отбрасывал тень на лицо, он приоткрыл дверь и выскользнул наружу, тут же закрыв ее за собой. Дверь захлопнулась с глухим, финальным стуком, отрезая его от единственного безопасного места во вселенной.
Воздух в подъезде был спертым, пах сыростью, дешевым дезинфектором и чем-то кислым. Он проигнорировал лифт, всегда предпочитая лестницу – меньше шансов оказаться запертым в тесной коробке со случайным соседом. Его шаги по бетонным ступеням были быстрыми и почти бесшумными. Вниз, вниз, пролет за пролетом, мимо дверей, за которыми текли чужие, непонятные ему жизни.
Выход на улицу был как удар. Влажный, холодный воздух тут же вцепился в кожу. Город ревел – не громко, а низко, утробно, как огромный спящий зверь. Шум транспорта с ближайшей магистрали, далекие отголоски музыки из бара на углу, шипение дождя, который снова начал накрапывать. Запахи обрушились на него: вонь из мусорных баков, аромат жареных соевых сосисок из уличной забегаловки, резкий химический запах от лужи с радужными разводами.