Они сели на траву у самой воды. Шум мельничного колеса, плеск реки, жужжание пчел – все сливалось в мирную симфонию. Алисия достала пирог, и они ели его, отламывая кусочки, запивая холодной водой из принесенной Калебом фляги. Говорили о пустяках – о том, что старший сын мельника снова продырявил лодку, о том, как коза старосты сожрала пол-огорода у тетки Марты, о планах на будущую неделю. Калеб обещал помочь отцу Алисии починить крышу сарая, она – испечь его любимые пирожки с мясом.
– А помнишь, как мы на Дубе клялись, что уедем к морю? – вдруг спросила Алисия, глядя на бегущую воду.
Калеб усмехнулся.
– Помню. Тебе было лет десять, ты кричала, что станешь женой капитана и будешь плавать по всему свету. А я говорил, что стану пиратом и буду тебя похищать.
Она рассмеялась.
– Дурацкие мечты. Море… Оно, наверное, огромное. И страшное.
– И прекрасное, – задумчиво сказал Калеб. – Как в той книжке. Но… – он обнял ее за плечи. – Разве Долина не прекраснее? Здесь наш дом. Здесь все, что нам нужно. Море подождет. Лет через пятьдесят, когда мы старые и седые, возьмем внуков и поедем смотреть.
Алисия прижалась к нему.
– Договорились. Через пятьдесят лет. К морю.
Они сидели молча, наслаждаясь тишиной и близостью. Калеб достал из кармана два небольших, гладких камешка – один серый, с белой прожилкой, другой – темно-коричневый, почти черный. Он долго держал их в кулаке, согревая.
– Держи, – сказал он, протягивая ей серый камень. Сам взял коричневый.
– Что это? – удивилась Алисия, разглядывая теплый камешек в ладони.
– Обереги, – просто сказал Калеб. Он достал крепкую льняную нить и ловкими пальцами, несмотря на их грубость и размер, быстро сплел простую сеточку вокруг серого камня, превратив его в кулон. Потом повторил то же самое со своим. – Видишь? – Он показал ей оба камня. – Они разные, но из одной реки. С одного берега. Вот так и мы. – Он надел кулон с коричневым камнем себе на шею. Потом помог Алисии надеть ее серый камешек. Камень лег прохладной точкой на кожу у ключицы. – Пока они с нами, мы вместе. Никто и ничто нас не разлучит. Обещаю.
Глаза Алисии наполнились слезами. Не от печали, а от переполнявшей ее нежности и какой-то щемящей, почти болезненной любви.
– Никто и ничто, – прошептала она, сжимая в ладони теплый камень. – Обещаю.