Он остановился перед ней, на расстоянии вытянутой руки. Близко. Слишком близко для чужака, для вампира. Лира почувствовала легкое дуновение холода, исходящее от него, смешанное с едва уловимым ароматом… старого пергамента, морозного ветра и чего-то медного, глубокого. Крови? Ее собственное сердце забилось так громко, что, казалось, заглушало музыку.
"Вы танцуете, синьорина?" – его голос был низким, бархатистым, с едва заметным акцентом, который она не могла определить. Он звучал как шорох шелка по камню. Вежливо, но без подобострастия, присущего другим.
Лира замерла. Принять приглашение вампира? Это было немыслимо. Скандал. Позор для семьи. Возможно, даже обвинение в ереси. Она должна была отказаться. Холодно и презрительно. Но слова застряли у нее в горле. Его присутствие было как удар током, парализующим и одновременно пробуждающим.
"Я…" – начала она, но голос предательски дрогнул. Она увидела, как в его глазах мелькнуло что-то – не насмешка, а… интерес? Удивление? "Музыка… она не для меня сегодня," – наконец выдавила она, пытаясь звучать холодно, но слыша собственную неуверенность.
"Жаль," – он слегка наклонил голову, черная маска блеснула в свете канделябров. "Она могла бы заглушить шепот этого места. Шепот лицемерия и страха." Его взгляд скользнул по залу, по разряженным гостям, застывшим в немом осуждении. "Он становится невыносимо громким."
Лира ахнула. Он сказал вслух то, что она лишь думала. С дерзостью, граничащей с безумием. Ее страх внезапно уступил место острому, почти болезненному любопытству.
"Шепот…" – повторила она тихо. "Да. Он здесь повсюду. Но говорят, что вампиры слышат лишь шепот крови."
Холодные глаза за маской сверкнули. Не гневом. Скорее… азартом. "Кровь кричит, синьорина. Она редко шепчет. А вот страх… страх шепчет очень красноречиво." Он сделал еще один шаг ближе. Холодный ореол вокруг него коснулся ее кожи, вызвав мурашки. "Ваш страх сейчас… он мелодичен. Но в нем нет ненависти. Почему?"
Его вопрос обжег ее. Почему? Она сама не знала. Ненавидеть его было бы проще, естественнее. Но она не могла. Только смотрела в эти бездонные глаза и чувствовала… понимание? Одиночество, родственное ее собственному? Безумие.
"Возможно, я еще не научилась правильно бояться," – нашлась она, поднимая подбородок с вызовом, который чувствовала лишь наполовину.