– Охренеть, – прошептала Мари. – Он не просто играет, он играет в серьезные игры.
В этот момент пришло второе сообщение:
"Фантазия. Выбор имени не случаен. Как и ваше решение спасти мою сестру. Можете ли вы спасти себя так же?"
Мои пальцы сжали телефон так сильно, что костяшки побелели. Экран покрылся сетью мелких трещин – я и не заметила, когда это произошло. Сообщение Эвона горело перед глазами, каждое слово словно вбивалось гвоздями в сознание.
"Можете ли вы спасти себя так же?"
– Что за психологическая игра… – прошептала Мари, вырывая меня из оцепенения. Она выхватила телефон из моих рук и швырнула его на прилавок, где он звякнул о деревянную столешницу. – Этот тип явно насмотрелся триллеров.
Я медленно опустилась на барный стул за кассой, ощущая, как колени подкашиваются. В горле пересохло, а в груди разливалось странное тепло – смесь страха и чего-то еще, чего я не решалась назвать.
– Он… – я сглотнула ком в горле, – он не просто написал. Он видел меня. В больнице. Как будто читал меня, как одну из этих книг. – Я махнула рукой в сторону "Стеллажа Греха", где стояли самые мрачные романы из нашей коллекции.
Мари налила мне стакан воды из графина, который всегда стоял под прилавком. Ледяные кубики звенели, ударяясь о стекло.
– Выпей. И дыши, – приказала она, наблюдая, как я делаю маленький глоток. – Теперь скажи мне честно: ты боишься его или… ты боишься того, что чувствуешь к нему?
Вода оказалась слишком холодной, обжигающей горло. Я поставила стакан, оставив на стекле отпечатки пальцев.
– Я не знаю, что чувствую, – призналась я. – Но когда он смотрит на меня… это как будто кто-то наконец-то видит. Не маску, не успешную владелицу книжного, не ту девушку, которая всегда знает, что сказать… а меня. Со всеми трещинами.
Мари молчала дольше обычного. Она облокотилась о прилавок, и солнечный луч, пробивавшийся через витражное окно, рисовал на ее лице узор из красных и синих пятен.
– Черт возьми, – наконец пробормотала она. – Он хорош. Настоящий эмоциональный ниндзя.
Я фыркнула, неожиданно рассмеявшись. Смех прозвучал нервно, почти истерично, но он снял часть напряжения.
– Что мне делать? – спросила я, вертя пустой стакан в руках.
Мари вздохнула и выпрямилась, принимая свой "деловой" вид – подбородок вперед, руки на бедрах.
– Во-первых, ты не отвечаешь сразу. Пусть поволнуется. Во-вторых… – Она замолчала, заметив, как моя рука непроизвольно потянулась к телефону. – О нет, ты уже хочешь ему ответить, да? Святая наивность!