Я отстранилась, сползая со стола. Ноги дрожали так сильно, что мне пришлось на секунду опереться о край мебели, чтобы не упасть. В горле стоял ком, а в груди – странное чувство, похожее одновременно на страх и возбуждение. Его запах – дорогая туалетная вода с нотками бергамота и кожи, смешанная с потом – все еще витал вокруг, обволакивая, не давая мыслить ясно.
– Я… я не могу быть частью этого, – прошептала я, и мой голос звучал неузнаваемо хрипло.
Наступила тяжелая тишина. Затем он рассмеялся – низко, беззвучно, только уголки его глаз слегка сморщились. Этот смех звучал как вызов, как обещание чего-то большего, чего-то, к чему я не была готова.
– Этого? – переспросил он, делая шаг вперед. Я машинально отступила, пока спина не уперлась в стену. Его ладонь легла рядом с моей головой, отрезая путь к отступлению. – Ты называешь 'этим' то, как твое тело только что откликалось на каждое мое прикосновение? Как ты цеплялась за меня, будто я твоё единственное спасение в этом мире? Как ты стонала, когда я… – Его голос стал тише, превратившись в опасный шепот, – когда я наказывал тебя за то, что ты пыталась солгать самой себе?
Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Эта боль помогала сосредоточиться, не давала потерять остатки самообладания. Его слова били точно в цель, вскрывая все те страхи, которые я так тщательно прятала.
– Я сказала 'нет', – повторила я тверже, чем ожидала сама. Голос больше не дрожал, и это маленькое достижение придало мне сил.
Его глаза потемнели, но не от гнева – в них вспыхнул интерес, тот самый, что обычно предшествует очередной его опасной игре. Он медленно провел пальцем по моей щеке, собирая слезу, которую я даже не заметила.
– Почему? – спросил он просто, но в этом одном слове было столько слоев, что мне потребовалось время, чтобы осознать их все.
Потому что я боюсь. Потому что ты разобьешь меня вдребезги, а я только недавно научилась складывать эти осколки обратно. Потому что я уже чувствую, как трещит моя тщательно выстроенная защита, и это пугает меня до безумия. Потому что ни один мужчина не заглядывал так глубоко в мою душу, не видел всех этих темных уголков, которые я сама стараюсь не замечать.
– Потому что я не хочу, – выдохнула я, и впервые за всю жизнь эти слова не вызвали во мне чувства вины. Они прозвучали как освобождение, как глоток свежего воздуха после долгого удушья.