, сдобренный шафраном в лучших традициях венецианской кухни в качестве супа, довольно острые спагетти со свежими морскими моллюсками под соусом «чилли» и вкуснейшая порция тирамису с большой чашкой каппучино на десерт скрасили мне около полутора часов непринужденного наблюдения за посетителями и снова навели на мысли о моих вчерашних знакомых. Виной ли тому была острота моллюсков или сладость тирамису, однако я никак не мог отделаться от ощущения чего-то запретного в словах, поведении и всем облике этой внезапно встретившейся мне пары. Когда я выходил через арку на набережную Рива дель Вин и направлялся мимо праздно сидящей под редкими лучами солнца публики в сторону отеля «Леон Бианко», где, как известно, останавливался Фенимор Купер, мне показалось, что за предстоящую неделю я непременно еще, быть может, не раз свижусь с таинственным лордом и его капризной субреткой, однако судьбе было угодно, чтобы наша следующая встреча произошла в совершенно ином месте и при совершенно других обстоятельствах.
_______________
О порнографии – Dominazione16 – Страшное подозрение – Костер В жизни иногда бывают случаи, когда нас посещает некое ощущение, которое мы обычно склонны приписывать нашей интуиции, однако, раз появившись, оно не дает ростков и остается лежать в принявшей ее почве, выжидая своего часа. Порой этот час так никогда и не наступает, и тогда мы либо говорим, что интуиция нас обманула, либо и вовсе забываем свое первое чувство приобщения к сокровенному.
Выражаясь более простым языком, венецианское знакомство зародило во мне странное ощущение, которое я мог бы назвать нервным возбуждением, посещавшее меня впоследствии всякий раз, когда я возвращался мысленно к образу светловолосой девушки в шубке и жмущих туфельках. На двое уже стоял июнь, я давно вернулся в Москву, успел почти месяц прожить в Вене, снова вернулся, но все это время те или иные ассоциации нет-нет да и заставляли меня воображать себя сидящим в кафе «Флориан» и прислушивающимся к беседе за соседним столиком. Заметив это, я стал прислушиваться к себе и очень быстро осознал, что характер ассоциаций не позволяет спутать приступы возбуждения ни с чем иным, кроме довольно заурядной похотливости, или, выражаясь более художественным языком, порочности.