«Никаких неожиданностей, никаких случайностей», – любила повторять донья Эсперанса, наставница, с которой они вдвоём когда-то выводили первые вытачки в полумраке мастерской, она же и научила этому приему при шитье платья с молнией.
Тереза коснулась ладонью бедра, ощутив под тонкой тканью знакомые линии своего тела. Она расправила плечи – узкие, словно выточенные из дерева рукой терпеливого скульптора, и повернулась к зеркальной стенке кабины. Её взгляд задержался на отражении, и в нём была не просто привычная проверка, а тихая игра с самой собой. Фигура по-прежнему сохраняла форму песочных часов, которую мужчины не могли забыть, а бёдра, мягко расширяясь книзу, задавали телу плавный ритм, и только ткань платья сдерживала что-то большее, чем просто движения.
Она никогда не носила комбинаций – терпеть не могла эти лишние, фальшиво целомудренные слои. «Пусть видят силуэт, – думала она, – пусть знают: скрывать нечего». Хотя это, конечно, была ложь. Под безупречным кроем скрывалось куда больше, чем она готова была показать. Шрам на внутренней стороне бедра, болезненно ноющий в дождливую погоду. Его появление на её теле врачи объяснили упавшими на неё осколками стекла во время аварии, тогда и до сих пор она не придавала значение тому, что осколков было много, а шрам остался один.
Лифт остановился, двери открылись мягко и бесшумно, в коридоре было тихо, а ковёр умело поглощал звук её шагов, возле двери своей квартиры она остановилась. Копаясь в сумке, подумала о том, что ключи почему-то всегда проваливаются на самое дно в бездонный слой скомканных чеков из ателье, обломков карандашей, клубка ниток и старого куска мела, который пачкал пальцы каждый раз, когда она что-то там искала. Нащупала флакон духов, стекло немного тёплое, затем подвинула его, и что-то негромко звякнуло – это была связка ключей. Пальцы ощутили холод металла, и на миг сознание пошатнулось, возвращая к чёрному железу под лопатками, но она сжала ключи крепко и реальность прояснилась. Среди одинаковых, фабричных ключей на связке выделялся один – старинный с потёртой бронзовой головкой в форме крылатого льва, и тут же её захлестнуло воспоминание о Риме, когда всего три месяца назад, она отвозила свадебный костюм итальянскому бизнесмену. Всё шло как обычно – она вошла в номер отеля, с улыбкой, уверенная, что всё под контролем, а через шестьдесят восемь часов и тридцать две минуты после их встречи мужчина упал с лестницы в собственном палаццо. В тот же день Тереза стояла в узком переулке у Пьяцца Навона, прислонившись к стене, покрытой трещинами и граффити, и проверяя который час, она заметила, что её часы, подаренные Мигелем, замерли на 3:15.