– Наконец-то, вы сдохли, – постучав по циферблату, сказала Тереза. Сняв часы с запястья, она уже собиралась выбросить их, но заметила ключ. Он лежал в пыли у подножия стены, и его состояние говорило о том, что он пролежал здесь века, но на солнце блестел, как новенький. Когда ключ был уже в руке, мир вокруг замер, её тень на стене повторила движение с задержкой, а из распахнутых дверей кафе на углу хлынули звуки скрипки. «Знакомая мелодия», – подумала Тереза, но не могла вспомнить, где слышала её раньше. Сжимая ключ и не поднимая головы, она посмотрела по сторонам, опасаясь, что кто-то увидит. Музыка внезапно оборвалась, Тереза подняла глаза и обнаружила, что прямо на неё смотрит уличный скрипач: тощий парень в потрёпанной шляпе с замершими над струнами пальцами.
– Это для тебя, – сказал он, указывая смычком на ключ в её руке. Голос его был звонким, как и его скрипка. – Женщина, которая рисует, передала его.
– Про какую женщину ты говоришь? – спросила Тереза на итальянском, ведь за восемь лет работы на Мигеля она выучила много языков, но музыкант уже отвернулся, и скрипка снова запела, заглушая стук её сердца.
В тот день этот ключ она повесила на кольцо, среди тех, что принадлежали Мигелю, от ателье и квартиры, и он мог в любой момент отобрать их. Позже она думала перевесить его к ключам от машины, но каждый раз забывала.
Глухой звук металла упавшей связки вернул её на этаж квартиры. Подняв её, она прошептала: «надо сделать это сейчас», сняла этот ключ и перевесила его на маленькое колечко, где висели ключи от машины. «Теперь все так, как должно быть» – подумала Тереза, пряча их в маленький карман сумки.
Дверь квартиры открылась с тихим скрипом. Внутри пахло воском для дерева и едва уловимым ароматом её духов. Тереза не стала включать свет. Темнота здесь была другой – мягкой, обволакивающей, почти уютной. Платье быстро сменилось на ночную рубашку, а кровать уже была готова принять её тело. Она легла и глубоко вздохнула, простыни пахли стиральным порошком и чем-то ещё, но у неё уже не было сил думать об этом.
* * *
20 ноября 1985
Сегодня ровно 10 лет со дня смерти Франко, Мигель одновременно уважал его и ненавидел. Иногда я представляю его, стареющего, самодовольного и полупьяного, в тени портьер, где вместо живого собеседника висит портрет мертвого диктатора, к чьей власти он прикасался только кончиками пальцев, мечтая однажды затмить. Мигель обожал этот ритуал – налить коньяк, встать перед Франсиско, как перед зеркалом, и начать монолог, полный яда и жалкого тщеславия, которое он выдавал за философию.