– Анджела?.. – Микаэль на ощупь двинулся в темноту сарая. Белёсое пятно задёргалось, словно человек пытался встать на ноги, но у него это плохо получалось.
– Кто здесь?!
– Анджела! Это ты… Я думал, ты ушла домой.
– Мика… эль? Как ты меня нашёл?!
– Да я не искал, я случайно тут…
– Ну конечно, – с прежней язвительной интонацией протянула Анджела, снова усаживаясь на перевёрнутый ящик. Глаза Микаэля уже обрели волчью зоркость, и оборотень отчётливо видел сгорбленную фигуру и непривычно грустное лицо девушки. – Ты всегда случайно… Никогда не специально.
– Прости, я не понимаю тебя…
– Конечно, не понимаешь. Ты никогда меня не понимаешь!
– Так объясни.
– И объясню! – Анджела вскинула голову, глядя Микаэлю прямо в глаза. – Только сначала ты мне скажи! Ты вот сегодня со мной на праздник пошёл – только потому, что тут можно было вволю пошалить с красивыми девушками? Да ведь? Ты же только поэтому со мной пошёл?
– Анджела…
– Молчи! И слушай! Я выпила… выпила так много вина… что сейчас ничего не боюсь! И всё забуду завтра! Ты тоже забудешь, ясно? А сейчас – слушай!
Микаэль резко выбросил руки вперёд, готовясь подхватить Анджелу – та снова поднялась на ноги и начала заваливаться набок. Успел подхватить, не дал упасть на пыльный земляной пол. Некогда белоснежную блузку Анджелы украшали алые и бордовые пятна: видать, не всё то вино, про которое она давеча толковала, было ей выпито, кое-что и мимо рта протекло.
– Вот ты опять меня обнимаешь, – Анджела больше не говорила в полный голос, еле слышно шептала – лишь потому, что оборотневый слух острее человеческого, Микаэль отчётливо разбирал слова. – Ты меня обнимаешь… как же я тебя ненавижу…
– Прости, я сейчас тебя отпущу…
– Вот поэтому и ненавижу! – Анджела вцепилась в вышитую жилетку Микаэля так, что узорчатая ткань затрещала. – Ты обнимешь, а потом отпускаешь! На миг один обнимешь, обманешь… и отпускаешь! И уходишь! А я!..
– А ты…
– А я не хочу, чтобы отпускал! Не хочу, чтобы уходил! Не хочу… чтобы танцевал с той… ромашки в венке… ты целовался с ней, я видела! Ненавижу тебя…
Микаэлю хотелось смеяться и плакать. Волк внутри него с досады царапал себе морду когтями, визжа и воя. Сколько раз уже их сталкивала судьба-мачеха? Разве хоть раз было такое, чтоб через все препоны их сердца не потянулись друг к другу?