Глава 3: Поколение без Памяти
– Опять дубье свое мучаешь? Или оно тебя? – раздался позади него насмешливый, но по-своему теплый голос.
Ярополк, не оборачиваясь, опустил тяжелый брус. На берег вышли те двое, кому он доверял больше, чем самому себе. Всеволод, здоровенный сын мельника, медлительный и основательный, как жернов на отцовской мельнице. И Милана, дочь охотника, быстрая и язвительная, с вечным луком за плечом и копной смоляных волос, растрепанных ветром. Ее глаза, темные и живые, видели больше, чем она говорила.
– Духи прогневаются, если ты всех бобров на берегу распугаешь, – продолжила Милана, ловко усаживаясь на поваленный ствол. Ее смех был как звон ножа о камень – резкий, но честный.
– Пусть лучше духи гневаются, чем хазарская гнида, лапающая твою сестру, – хмуро бросил Ярополк, вытирая рукавом пот, смешанный с грязью.
Милана осеклась. Ее младшей сестре Светозаре как раз этой осенью исполнялось пятнадцать. Время, когда на тебя начинают смотреть не как на ребенка.
Всеволод тяжело вздохнул, этот вздох, казалось, поднял пыль с земли. Он сел рядом с другом. – И во что же мы превратились, Яр? В то же, чем были наши отцы. Работаем, растим детей, платим дань. И молимся, чтобы пронесло.
– Вот именно! – Ярополк с яростью вонзил конец бруса в сырой песок. – Работаем, чтобы они жирели! Растим дочерей, чтобы они их пачкали! И молимся! Перуну, который давно оглох, или Велесу, который отвечает лишь за скот! А мы, видимо, и есть тот самый скот. Вы что, не видите этого?
Милана пожала плечами, но жест вышел напряженным. – А что тут видеть? Это жизнь. Другой мы не знаем. Старики говорят, что когда-то деды наши ходили в набеги, а не прятали дочерей по подполам. Но когда это было? Может, и врут все. Просто сказки, чтобы легче было засыпать.
В ее цинизме была горькая правда целого поколения. Они родились под этим ярмом. Для них право хазар на их тела и их урожай было таким же неизбежным, как смена дня и ночи. Свобода была лишь словом из древних песен. Их бунт был подпольным, бессильным, прорывающимся в едких шутках Миланы, тяжелых вздохах Всеволода и немой ярости тренировок Ярополка.
– Старики не врут, – глухо проговорил Ярополк. – Они помнят. Они помнят свободу. И они помнят кузнеца Огнедара, которому сломали руки и ноги. Они помнят Весняну, которая повесилась в сарае. Они помнят моего отца. Они заплатили за свои попытки кровью, поэтому и молчат. Они боятся. И нас учат тому же. Быть тихими. Незаметными.