Но родители уже устраивали ее в обычную школу, причем под угрозой штрафа за прогул четверти. Был вариант: в Центральную Музыкальную Школу при московской консерватории. Но материнское сердце возмутилось: такую маленькую в интернат при живых родителях! И ждала Иру в средней школе незабываемая учительница Марья Федоровна, которая не ленилась принести в класс балалайку, вызвать Понаровскую к доске и сказать: эй, музыкантша, сыграй-ка нам на балалайке. Это она организовала такое трио: один на ложках, другой на треугольнике, а этой – балалайку. Чтоб не воображала.
"Однажды в школе был утренник. Я училась во втором классе, – вспоминает Понаровская, – а мы тогда носили простые чулки в резинку, колгот не знали, мне же все эти чулки были коротки, потому что ножки толстые. И мама купила безразмерные эластичные – специально для праздника. Она сама таких не имела. Марья Федоровна выставила меня перед классом, задрала мне юбку и кричала: какой позор, что ты носишь такие чулки!"
Не Марью ли Федоровну вспоминала потом Ирина, уже будучи певицей, когда слышала язвительные реплики по поводу частой смены нарядов и вопиющей шикарности облика? Спасибо учительнице, ставшей одной из тех, кому противоречит Понаровская всю жизнь.
В школе ей резали бритвой платье, потому что единственное в классе оно было не простое, а плиссированное – мама сшила.
Приходила Ира домой, сдерживая слезы, а по утрам, когда собиралась на занятия, ее рвало. Съест что-то, а оно тут же обратно. Врач определил невроз. Это у нее рефлекс выработался, как у собаки Павлова, – на унижения. Школой тошнило – от Марьи Федоровны пыталась освободиться.
Три года длились муки. Одновременно она ходила в районную музыкалку, где педагог лупила ее по пальцам, приговаривая: не донесла, не донесла… Какой-то образ она, видите ли, не доносила. Зато продолжала нести в себе мечту о настоящей школе.
Нина Николаевна: "Через год Ира опять поступала в десятилетку при консерватории. По сольфеджио получила уже четверку, то есть слух якобы стал хуже. К третьему поступлению готовилась с очень хорошим педагогом, но ее снова не приняли, сказав, что дрессированные обезьянки им не нужны. Когда Ире сообщили результат, она вышла ко мне с полными слез глазами и сказала: "Мама, ты только не огорчайся, я и в четвертый раз пойду сдавать". Но вдруг среди года директор вызвал меня к себе и говорит: "Есть возможность взять вашу дочь на арфу". Оказывается, Таня Гринденко, известная нынче скрипачка, переехала вместе с родителями в Москву, и освободилось место в классе струнных инструментов. А Ире хоть на тарелках играть, лишь бы в этой школе. И до восьмого класса она была арфисткой, попутно занимаясь на рояле".