Одноклассники звали ее Поня. Это не обижало, потому что у папы среди коллег было такое же прозвище.
Девочка Таня, которую в первый класс взяли по звонку на место Иры, стала в школьные годы ее лучшей подругой. Но так и не узнала, какую роль сыграла в детстве Понаровской. Пианистки из нее потом не вышло, поступила в Литературный институт и работает преподавателем русского языка и литературы. А вторая школьная подруга Света – скрипачка в оркестре Мариинки. Вот и все, кому Ира доверяла девичьи секреты. "Мы много разговаривали, строили планы. Говорили и о мальчиках, и о тряпках, и о прическах. Бегали в мороженицу на Невском проспекте. Больше всего я любила мороженое с орехами, а еще кофейное и фруктовое в стаканчике по семь копеек".
Родители Светы танцевали на сцене Кировского театра оперы и балета (Мариинки). Ездили на гастроли за границу и привозили оттуда красивые вещи. И были у Светы туфельки: коричневые, перламутровые, остроносые. И так они ей шли, потому что сама девочка походила на куколку: миниатюрная, тоненькая, с узкой ножкой. Ира могла весь урок разглядывать эти туфельки. Смотрела и понимала, что ей таких не иметь.
А еще Света приносила в школу бутерброды с импортной ветчиной. Не то чтобы Ирина питалась непонятно чем, но та ветчина осталась в ее памяти, как бред какой-то, как грезы о Прекрасной даме. В разные годы эта "Дама" принимала разные обличья. Бывала и туфелькой, и бутербродом.
Кстати, еще о туфлях. Как-то подруги собрались в театр, и Ира без спросу обула мамины. Что ей за это было! За "без спросу". Но очень хотелось выглядеть взрослой и нарядной.
В старших классах она ходила в перешитой маминой черной юбке и папиной темно-синей трикотажной рубашке. Бабушка случайно постирала ее в горячей воде и та села. А чтобы как-то разнообразить одеяние, Ирина то заправляла рубашку в юбку и надевала лаковый поясок, то носила поверх юбки и в кармашек вкладывала платочек в горошек, то повязывала косынку вокруг шеи, расстегивая верхнюю пуговицу, то галстук носила, то косынку брошкой закалывала. И окружающие говорили, что Понаровская меняет наряды. С одной юбкой и рубашкой.
Видимо, каждая новая деталь чуть-чуть меняла ее сущность: пунктир походки, штрихи эмоций, блеск глаз. И впоследствии так. То она на сцене Клеопатра, то Мария Стюарт, то Миледи из "Трех мушкетеров". Образы сострадательные и величавые. Это и благодаря разноцветным парикам такое разнообразие. Но до него еще жить.