Вскоре над нами, будто корона, возник мост Риальто. Я попросила гондольера причалить к нему. Из сумки я достала те самые хиёри-гэта, которые не надела ни на Лондонский мост над Темзой, ни на парижский Пон-Нёф.
Мост был выгнут, почти как барабан. Поднявшись по каменным ступеням, я увидела по обеим сторонам лавки. За закрытыми старыми дверями угадывались магазинчики обуви и украшений. Днём, с берега, они казались пышными, как кареты XVII века, но вблизи оказались самыми обычными. Мне это понравилось.
На втором этаже второго от угла дома тусклый свет пробивался из окна – даже здесь, на мосту, чувствовались отголоски чьей-то жизни. Если бы не это, я могла бы забыть, что нахожусь не в переулке, а на мосту.
От восточного конца к западному, обратно – я набралась смелости и прошлась, звонко стуча гэта. Зимняя брусчатка, покрытая инеем, звенела под ними в венецианском воздухе.
Было ли это исполнением того детского желания? Или местью за ту обиду? Я получила удовлетворение – но не совсем то, которого ждала.
– Ах, как хорошо, что я дожила до дня, когда могу пройти по такому мосту…
Тень кошки мелькнула рядом и сжалась у окна одного из домов.
Когда я думаю об этом человеке – невольно сжимаю кулаки. Ради жизни с ним готова терпеть и тяготы быта, и ненавистные светские условности, пусть даже через силу. Ради него готова сдержать слёзы и стерпеть любое унижение.
Этот, знакомый до каждой чёрточки, с кем встречаюсь каждое утро и каждый вечер – и каждый раз нахожу в нём что-то новое. Мир называет его «взрослым среди взрослых», но мне он кажется ребёнком. А он, в свою очередь, всё ещё смотрит на меня как на дитя и тревожится за меня. Мы в изумлении глядим друг на друга: как ухитрились устоять среди бурных волн этого бренного мира?
Мы всё чаще молчим. Порой проходит целый день без слов. Но ни один день не проходит без душевной связи. Первый снег во дворе, на который он указывает взглядом. Воробьи под карнизом, к которым он прислушивается – и я вместе с ним…
Сколько молодых людей когда-то сошло с моей дороги, побеждённых им! Если вдуматься – он взял на себя немалый грех. Но разве найдётся тот, кто сможет возненавидеть его нынешнюю умиротворённость? Те, кто со стороны наблюдал, как он годами защищал меня, наверняка уже оставили обиды в прошлом. Сколько из них уже стали отцами… И если встретят его – несомненно, протянут руку с теплотой.