– Такой талантливый, такой наивный, – шептала она, водя пальцами по его щеке с ласковостью хищника, играющего с добычей. – Представляешь, как далеко я смогу зайти с таким покровителем? Твоя репутация откроет мне двери, которые для меня навсегда остались бы закрытыми.
Их тихие разговоры о мечтах и страхах превратились в сеансы, где она анализировала его слабости с клинической отстранённостью опытного психолога. В искажённой версии она сидела напротив него со блокнотом в руках, делая пометки каждый раз, когда он открывал ей душу:
– Страх неудачи, проверим. Потребность в одобрении, отметим. Склонность к эскапизму через технологии – превосходно. Ты такой предсказуемый, Алекс. Такой удобно структурированный набор комплексов и фобий.
Ночь, когда она впервые осталась у него ночевать – некогда священное воспоминание об уязвимой близости – теперь показывала её каталогизирующей содержимое его квартиры с методичной оценкой корпоративного шпиона. Она ходила по комнате с планшетом, сканируя каждый предмет, каждую деталь его VR-установки:
– Процессор последнего поколения, неплохо. Голографические проекторы корпоративного класса – ещё лучше. А вот эти нейроинтерфейсы… – она присвистнула с профессиональным восхищением. – За такое оборудование некоторые корпорации готовы платить очень щедро. Особенно если к нему прилагается талантливый оператор.
Каждая сфабрикованная сцена ощущалась более аутентичной, чем его первоначальные воспоминания. Их последовательность, их идеальное соответствие его тайным сомнениям и страхам придавали им ужасающую достоверность. Алекс чувствовал, как его разум начинает принимать эти коррумпированные переживания не как вирусные фабрикации, а как вытесненные из памяти истины, которые его психика милосердно скрывала от него все эти годы.
Квартира превратилась в арену битвы между конкурирующими реальностями. Резкое флуоресцентное освещение его физического пространства служило якорем к одной версии истины, в то время как окружающие его экраны проецировали альтернативную историю, где Эмма никогда его не любила. Воздух вокруг него гудел от перегрузки электроники, а диагностические сигналы участили ритм до паники.
Внезапно телефон разорвал цифровой хор ложных воспоминаний резким вторжением физической реальности. На дисплее высветилось имя Эммы, и Алекс уставился на него долгие мгновения, палец завис над кнопкой принятия вызова. Вокруг него продолжали звучать искажённые версии её голоса, каждая из которых несла в себе расчёт, манипуляцию, холодное презрение.