На мой взгляд, этот эпизод конечно же является отдельным мифом, краткий но ёмким. А значит, первое общение мальчика со своей матерью нам следует расценивать как продолжение его каверз с разбиванием её горшков. То есть, мы сейчас находимся на этапе, когда «первое Я» пробудилось в пустоте. Судя по всему, хотя это и не принципиально, на данном этапе мама символизирует именно эту самую пустоту пространства. Её гнев на действия мальчика, её нежелание признавать его своим, это совершенно ясные символы воздействия пустоты на «первое Я», точнее, это символы его ощущений от неё. «Я» ощущает эту пустоту чуждой и враждебной, ощущает что ему здесь не место, вот что символизирует для нас поведение матери в этом эпизоде.
Наконец, мать приглашает сына поесть. Мы помним подобный мотив в самом первом, уже рассмотренном нами, эпизоде. Приглашение героя поесть, символизировало там первый большой взрыв. То же самое оно символизирует и здесь. Хотя, первый большой взрыв не поглощает окружающую пустоту, а сам входит в неё, наполняет её, на мой взгляд, символ поедания совершенно соответствует образу этого взрыва. Ведь он не просто перемещается будучи тем чем является, он появляется из ничего, его становится всё больше и больше, можно сказать, что он наполняет сам себя. Вот почему, речь здесь может идти о поедании. В тексте этого эпизода нам не объяснили причин произошедшего, не объяснили – что изменилось, но тем не менее, мы видим, что воспламенение первого большого взрыва произошло.
Дальше мама моет своего сына. Этот образ также нередко встречается в мифах о сотворении вселенной, например в мифах Японии. В данной ситуации, текущая вода, в связи с идеей «утекания», судя по всему, символизирует схлопывание первого большого взрыва в точку. То есть, мы ещё раз прошли очередной, отдельный и независимый эпизод, рассказывающий нам о первом круге творения. Этап схлопывания первого большого взрыва показан здесь очень не броско, но, судя по тому, что дальше мы увидим явные символы второго творения, раскрыли мы этот эпизод совершенно верно.
Дальше мальчик спрашивает маму о флейтах отца. Она, в различных версиях, либо не отвечает ему, либо отвечает, но предостерегает сына от повторения судьбы его отца. Флейты спрятаны. Всё это новые символы нежелания сжавшегося в точку «первого Я» проявляться вовне, символы серьёзных трудностей, которые ему нужно преодолеть для разворачивания к новому творению. Но, творение должно произойти, такова воля неба, воля «божественного мира», а потому, мальчик находит спрятанные матерью флейты и начинает играть священную музыку, музыку ритуала, ту, что когда-то играл его отец.