«Орфей» – моя любимая драма. Всем очень хорошо известно, что певец, не смотря на запрет, оборачивается, чтобы увидеть возлюбленную, и тем самым теряет её навсегда. Однако я не нашел ни одного литературного материала, который бы достаточно аргументированно мотивировал эту ошибку в поведении героя. Как вообще такое могло случиться, что поэт- певец, заставляющий своим искусством рыдать растения и животных, который смог даже смягчить сердце самого бога Смерти, вдруг совершил такую ужасную глупость? В моей пьесе Орфей имеет сильного противника, который также является «художником», я имею в виду – Гермеса, посланника богов. У этого бога самая роскошная загробная жизнь из всех греческих богов, будь то в гермафродизме, в герметизме или в герменевтике. Пришло время с ним посчитаться! Гермес – делец, может быть даже прообраз искусственного интеллекта, который презирает чувственность человеческого сердца. Лира Орфея не имеет на него никакого влияния, – да, он презирает сына муз, как математик – мечтателя романтика. Его, якобы, правота была и остается поверхностной. Орфей осознаёт скоротечность жизни, и его мать говорит ему пророческие слова о том, что скоро появится тот, кто завершит то, что он пытался делать всю свою жизнь. В своих пьесах я пытаюсь показать, что только с Христом можно лучше понять глубину античных мифов, разглядев их особенности словно в зеркале. Ведь благоразумие и состоит в том, чтобы в каждой мудрости найти истинное зерно.
В драме «Анна Луиза» проводится нить от спора героев о наследии Ницше до упадка литературы времён ГДР, который, далее, уже во время объединённой Германии, оказывается даже меньшим злом, чем бессовестное осквернение могилы главной героини произведения. Княгиня, преследуемая модернистами всех мастей, несмотря на невзгоды и горести, проявляет истинное благородство, найдя свою опору в вере.
Места действий, дух и направленность драмы согласуются со строкой: «Господь меня сюда привёл…“, взятой из стихотворения княгини Шварцбург-Рудольштадтской. Ко всему прочему это изречение я беру и для себя за основу, лишь утверждаясь в том, с благодарностью и радостной надеждой, что Господь был и будет моим заступником, что Он укрепит меня в моих трудах, позволив мне и далее наблюдать, и писать об увиденном.