Моя литературная деятельность, также является чествованием сельской жизни, вдали от шумных городов, которые из-за ярких техно-проблесков забывают о том, что есть главное в жизни. Здесь, в тиши и размеренности, – природа и история объединяются в одно целое, здесь вы живёте рядом с животными, и не можете не уважать предков. Тут человек не будет их осуждать за ошибки и промахи, а схватит себя самого за нос. Но, конечно, появляется опасность того, что человек постоянно пытается сделать, а именно – успокоиться, достигнув якобы некоего предела. Человеческий «предел» является центральным пунктом всей поэзии вообще. Каждый объект – поэтичен, если его охватить в человеческом сущностном понимании, выйдя за собственные пределы. И этому нужно учиться снова и снова.
Мне особенно близки мои драмы, в которых я ровнялся на Клейста и Граббе, они – мои путеводные звёзды. С тех пор как они творили, мало что схожего в этом направлении по стилистике, по величине мысли было создано, современная деградация была разрушительна для искусства в целом, и губительна, в частности, для драм. Драма предполагает, что космос и его человеческий аналог – подобны. Естественно, что наше «открытое общество» не в состоянии создать никакой серьёзной драмы, и современный театр имеет мало отношения к стремлению участвовать в классическом воспитательном процессе, всё больше прибегая к ярмарочным средневековым шуткам, или, используя современную терминологию, – к каруселям и карнавалу. Больше нет желания представить зрителю сложные произведения разговорного жанра, а завлекают разными видами театральных технологий. «Развлечения и отвлечение» являются полной противоположностью избранных мною произведений для этого издания книги.
В избранных драмах, что вошли в эту книгу, я постарался по новой интерпретировать известные древние сюжеты. Общеизвестно, что англичане являются исключительными поклонниками «Одиссеи». Но и многие немецкие поэты, следуют за англичанами, приняв их суеверие, что победитель, всегда персонаж – положительный. Поскольку я неизменно видел себя троянцем, то позволил себе взглянуть на происходящее в разных историях – глазами побеждённых. Сицилийский Полифем не более людоед, чем кто-либо из туземцев, которым, как утверждали колонисты Её Величества, они принесли английскую цивилизацию. Полифем не желает ничего иного, как просто в тишине и спокойствии заботиться о своих овцах, которых он любит, как любой другой человек какого-либо мира. Но вдруг приходит некто, очень подходяще называя себя «никто», можно сказать этакий «Anywhere», который учит страху «Somewhere». Тут ассоциативные параллели с немецкой историей – лежат в плоскости интересов автора. Колонистское высокомерие также показано в путешествии Аргонавтов. Но более всего страшна судьба Медеи, которая мечтает о Западе и предает своё отечество. Античный ужас этой трагедии все больше и больше смягчается в наше время, даже уже у Грильпарцера – бедная женщина оказывается жертвой обстоятельств, а у Кристы Вольф, она даже становится героиней-освободительницей. Я пытался обратить вспять развитие таких интерпретаций, доведя жуть произошедшего – до крайности, потому что наше время порой гораздо мрачнее, чем античный мир.