Вторая причина появления искажённого образа Лютера, проистекает из смешения лютеранства с учениями Цвингли и Кальвина, то есть реформаторской церкви. Вообще я довольно хорошо отношусь к Фридриху Вильгельму I – «королю солдат», (в отличие от его сына, который «продал» Пруссию масонам, что, следовательно, означает – Англии), который, исходя из семейных обстоятельств, к моему сожалению, внес значительный вклад в объединение противоречивых протестантских учений. Лютер противоречит безальтернативности римского права, не ставя религиозное понятие «Предопределение» во главу угла, но описывает создавшиеся противоречия как неразрешимый конфликт, соответствующий миру падшему, в котором, несмотря ни на что, всё ещё правит Святой Дух, где по реформаторским понятиям – добро с самого начала свято, ну а зло, по понятным причинам, может даже иметь частицу светлой стороны. Прямым следствием этой доктрины сегодня является – англосаксонское высокомерие, которое рассматривает власть и богатство, достигнутые любым способом, – свидетельством Божьей помощи и благодати.
Последнее, чего бы я желал, чтобы мое понимание личности Лютера было воспринято так, что будто бы протестантские церкви чем-то лучше, или даже предпочтительнее католических. В римской церкви сегодня существует гораздо больше сопротивления тенденциям однополярного мира и трансгуманизму, чем в иных, совершенно нелепых альтернативах. Лютер сформировал не только немецкий язык, но и немецкое чувство святости. Его Реформация была реакционной, он хотел вернуться к средневековому благочестию, уйти от упадка эпохи Возрождения, в то время как кальвинисты стремились «обюргерить» церковь, превратить её, говоря о б этом в двух словах, в подобие – учреждения сферы услуг.
Православным христианам, желающим лучше понять суть немецкого народа, я рекомендовал бы ближе познакомиться с трудами Лютера. Между прочим, я считаю, что Лютер не был бы отлучен от церкви в России, здесь никогда не торговали индульгенциями.
Моя приверженность Лютеру часто осуждается, называется «kleindeutsch» (мелко-немецким), вероятно потому, что Лютер не был великим правителем, и предпочитал драке – тихую беседу под липой. Ницше однажды сказал, что Лютер провел Реформацию только потому, что ему не разрешили ступать по прекрасным коврам Ватикана своими грязными крестьянскими ботинками. Это верно подмечено, но я всё равно буду стоять на стороне Лютера. Потому что для меня быть крестьянином – не означает быть «недонемцем» или нехристианином. Я не был рождён крестьянином, но я преклоняюсь перед Господом, Хозяином Земли нашей, превращающего воду в вино, а глину в хлеб. Настоящей аристократии не противен комок земли, даже если он прилип к сапогу.