– Плох. В бреду. Всё шепчет о каких-то песиглавцах и волкодлаках74. Лекарь гутарит, колы эту ночь, дай Боже переживёт, то встанет на ноги.
– Песиглавцы, откуда бы, у нас же не Тьма-Таракань, считай туда-сюда пол мира по этим стэпам ходит, то военные, то купцы караванами, – вставил Григорий Омелый, проверенный в боях казарлюга.
– Вот, Грицько, ты с нечистью всякой вась-вась, тебе, как говорится и карты в руки. Бери с собой своего кума – Голопупенко, да в передовой дозор к Рубежной выдвигайтесь, а мы пока полусотню снарядим, да похоронную команду с батюшкой да государевым дьяком, Петром Степановичем, в дорогу наладим.
– О, шо сразу, Грицько?!
– А, кто из вас, сукины дети, подговорил парубков моей Олеське заколдованные мониста давеча подарить, за срамной поцелуй?! – грозно насупился пан атаман, вспоминая, как два ухаря Грицько Омелый и его кум Тарас Голопупенко возвращаясь по-за день из шинка в хмельном угаре, на спор подговорили молодых парубков подарить его второй дочери Олеське мониста расписные, вроде как зачарованные, какая дивчина наденет век молодой оставаться будет, и отдать его за поцелуй в красные девичьи уста. До сих пор вся станица ржёт, что твои кони.
Было видно, как Грицько потупил взор чуя за собой вину, да потёр рукой то место где, как раз пришлась атаманова нагайка, ох и добре же прошёлся по молодым спинам разгневанный батько станичной красавицы, вспомнил атаман, усмехнулся в пышного своего вуса аж крякнул от удовольствия.
Коней седлали хутко, зброю закрепили, как положено по уставу, чай ни какие-нибудь вольные казаки – башибузуки, реестровые, а значит государевы люди выезжают в поход. Всё чин по чину, сабли и пищали под обе руки, нож за голенище кованого сапога, папаху на голову, алый тумак с вшитой пулей на плечо и гойда за станичную ограду. Только пыль столбом, да жинка в тающий след положит крестное знамение.
В станицу Рубежную решено было входить верхом, но сторожко – конь и врага почует и другого коня, заржёт, подаст сигнал, да и буде засада какая на коне и биться и уходить от преследования сподручней.
То не просто кони были под сёдлами двух не разлей вода кумовьёв, по случаю достались им от удачного похода и погони за пришлыми ногайцами пара гнедых жеребят ахалтекинцев75 отставших от кобылиц. Не зря, ох, не зря кумовья водили жеребят по заутренним да вечерним росным лугам, купая молодь в хмелю донского разнотравья, поили стоялой ключевой водой, кормили свежескошенными травами и отборным овсом да пшеничными отрубями. Словно из древних легенд, кони – ветер, видно сама Ветрена, рыжеволосая и зеленоглазая дочь самого бога Стрибога плела и расчёсывал их буйные гривы. Быстрее пущенной стрелы несли он своих седоков вытянувшись над степью и не было им равных в обозримых пределах.