к проспекту Маркса
9, к станции метро
10. С болью душевной (всё мнились подбирающиеся сзади гэбисты, которые вот-вот, через мгновение, кинутся, словно волкодавы, на спину, завалят на асфальт, закуют в сталь наручников, поволокут в казематы Лефортово
11) давались Черепану и шаг тот вальяжный, и взгляд сановный, флюидами метафизическими путь по тротуару от люда простого расчищающий. Но иначе – нельзя. Иначе, если засуетишься, если глаза испуганные по сторонам забегают, если пот холодный лицо зальёт, получишь, беглец запаниковавший, от бдительных сограждан – будь они неладны! – внимание опасное, губительное! А пуще того – приметят странного пассажира милиционеры, дежурящие на станции подземки. «Задержать не задержат: команда с Лубянки
12 подручным в МВД „взять любой ценой“ поступить ещё не могла – быстро я от топтунов ушёл. Но запомнить, а потом, когда приказ дойдёт до низов, отрапортовать могут. И тогда вычислить, куда ухожу, сузить до предела зону поисков для гэбистов – дело техники! Только не дождётесь от меня
такого промаха, не дождётесь!» – успокаивал, настраивал себя на исход спасительный беглый полковник, позёвывая (часто, нервно, на грани срыва, но кто об этом знает, народ-то думает, что «профессор», словно рыба, выброшенная на берег, хватает ртом воздух от недосыпа трудового) на платформе метро в мучительном ожидании поезда.
Ушёл Черепан из Москвы, на час-другой опередил гэбистов Седьмого управления, получивших с Лубянки приказ строгий, но запоздалый: обложить, чтобы мышь не проскочила, все вокзалы и аэропорты столичные, оседлать все шоссе, в область уходящие, и «взять сбежавшего предателя живым или мёртвым». На электричке вечерней, людом трудовым полной, рванул с вокзала Белорусского в Подмосковье, в Дорохово, в зону дачную, где в лесу в тайнике паспорт припрятан надёжный и пара сотен рублей «подъёмных». Больше, чтобы уйти в Иран, не надо, больше, если по дороге проверят, обыщут, даже опасно. Хотя в тайнике, в бумаге промасленной, ещё «Вальтер-Р38» трофейный с магазином запасным. Отстреливаться от чекистов – последнее дело, но ствол за поясом, словно зуб гадючий, может, пока не сел в поезд Москва-Баку, пригодиться. Да и сталь холодная, смерть врагам несущая, в руке горячей, нервной, успокаивает, сил душевных прибавляет.