– Знаю, что некоторые двери открываются лишь однажды. Или закрываются навсегда. – Бармен указал взглядом на стакан Марка, почти пустой. – «Эхо» поможет вам увидеть… контекст. Цену вопроса. Всего один глоток, детектив Веллингтон. Чтобы понять, куда завела вас эта дождливая ночь.
Имя. Он знал имя. Марк почувствовал, как старые кости ноют от сырости и внезапного страха. Ночами он тосковал по «старым добрым временам», когда зло было понятным, осязаемым – нож, пистолет, алчность. То, что витало здесь, в воздухе, пропитанном виски и пылью, было иным. Древним. Нечеловеческим. Рука снова потянулась к виски, но вместо этого схватила странный бокал, который бармен незаметно поставил рядом. Он был из темного, почти черного стекла, с прожилками, похожими на карты неизвестных земель. Внутри плескалась жидкость цвета ночного неба с мерцающими звездными точками.
Всего один глоток. Чтобы понять.
Упрямство Марка боролось с ледяным любопытством и страхом. Он ненавидел загадки. Ненавидел чувствовать себя слепым. Сжав зубы, он поднес бокал к губам и сделал глоток.
«Эхо Вечности» не было ни холодным, ни горячим. Оно было… временем. Оно было пещерным ветром, ревущим в безднах, которых не должно было существовать под Портлендом. Оно было шепотом звезд, слишком древних и безумных для человеческого уха. Оно было видением:
Он стоял на краю. Не пропасти, а чего-то неописуемого, где геометрия ломалась, как тонкий лед под ногами. Внизу, в пульсирующей, многоцветной тьме, шевелились Тени, не отбрасываемые светом, а существующие сами по себе. Они были огромны. Они были бесконечно далеки и ужасающе близки одновременно. Одна из Теней повернула нечто, что могло быть головой. В пустоте, где должны были быть глаза, вспыхнули две звезды – холодные, стального серого цвета. Знакомые.
Другой кадр: город, но не Портленд. Башни из кости и камня, извергающие зеленое пламя, вздымались к багровому небу, где плыли не солнца, а сгустки слепящей боли. По улицам, вымощенным скользкими плитами, двигались фигуры – не люди, не твари, а нечто среднее, шепчущее на том же чужом, ломано-жидком языке.
Еще: Он, Марк, гораздо старше. Седина победила полностью. Он стоит перед той же дубовой дверью с вывеской «Черная Луна». Рука тянется к скрипучей ручке. Но на этот раз выражение его лица – не подозрение, а… покорность? Тоска?