Видения рухнули, как разбитое стекло. Марк держался за стойку, костяшки пальцев побелели. Сердце колотилось, как пойманная птица. Он вспотел, но пот был холодным. В ушах звенело от того шепота, который теперь казался не просто фоном, а языком увиденных миров. Реальность бара – тусклый свет, запах виски и гнили, бледное лицо бармена – казалась тонкой пленкой, натянутой над бездной.
– Что… что это было? – выдохнул он, голос сорванный.
Бармен спокойно убирал пустой бокал из-под «Эха Вечности». Его лицо было невозмутимо. Татуировка-трещина на запястье казалась темнее, глубже.
– Эхо, детектив. Всего лишь эхо того, что есть. Или будет. Или было. Время здесь… текуче. – Он кивнул в сторону двери. – Ваш подозреваемый уже не здесь. Но вы можете уйти. Если найдете выход.
Марку нужно было выбраться. Немедленно. Воздух стал густым, как сироп, и каждый вдох давался с трудом. Шепот за спиной усилился, превратившись в навязчивое жужжание, вползающее в мозг. Ощущение чьего-то присутствия за спиной стало физическим – холодное дуновение на шею, почти осязаемое давление в полуметре. Он не оборачивался. Он знал – там что-то есть. Что-то, что смотрит. Что ждет.
Он оттолкнулся от стойки и, шатаясь, пошел к выходу. К той самой тяжелой дубовой двери со скрипучими петлями. Тени за столиками не шелохнулись, их шепот не прервался. Бармен наблюдал, сложив руки. Его стальные глаза светились в полумраке слабым, недобрым светом.
Марк схватил холодную железную скобу ручки. Вдохнул, собирая всю волю. Он рванул дверь на себя, готовый вдохнуть холодный, мокрый воздух ночи, запах гавани и свободы.
Скрип был оглушительным в тишине бара. Но за дверью…
…был не переулок. Не дождь. Не Портленд сорок седьмого года.
За дверью открылся еще один зал бара «Черная Луна».
Такой же длинный, узкий, утопающий в том же зловещем полумраке. Такие же тусклые бра на стенах, отбрасывающие дрожащие тени. Такие же фигуры в шляпах и плащах с высокими воротниками, сидящие вдоль стен и шепчущие на том же непонятном, булькающем языке. За дальней стойкой, в конце этого нового, бесконечно длинного коридора света, стояла фигура. Бледное лицо. Темно-каштановые волосы с серебром. Белая рубашка с закатанными рукавами. Он что-то протирал тряпкой. И повернулся. Стальные серые глаза встретили взгляд Марка через всю длину зала. На левом запястье, даже на этом расстоянии, угадывалась темная линия – татуировка-трещина.