Алиса подошла к массивному дубовому секретеру – единственному предмету в кабинете, не тронутому тленом и хаосом. Она знала, что ищет. Рука сама потянулась к верхнему ящику, пальцы скользнули по дереву, нащупывая… пустоту? Ожидание? Вдруг подушечка среднего пальца почувствовала едва заметную неровность на нижней панели внутри ящика. Нажала. Тихий щелчок. Потайной отсек. Сердце Алисы гулко стукнуло о ребра. Внутри, на выцветшем синем бархате, лежали две вещи: крошечные песочные часы, где в нижней колбе застыла жалкая горстка песка, и… ключ.
Ключ был тяжелым, прохладным, отлитым из темного, почти черного металла. Его головка была выкована в виде двух змей, сплетенных в вечный, неразрывный узел. Знак Мауры! Алиса узнала его сразу – такой же был вырезан на крышке старого сундука в гостиной дома у Черного Ручья. Ее пальцы сомкнулись на холодном металле. По коже пробежали мурашки, а в воздухе запахло… озоном перед грозой и сочной мякотью спелого антоновского яблока. Арчи, сидевший в дверях, как часовой, внезапно зашипел, низко прижав уши. Он уставился не на нее, а в пустой угол комнаты напротив, где пыльные тени вдруг сгустились, закружились, приняв неясные, колышущиеся очертания. Холодный ком страха встал у Алисы в горле. Сущности. О них Маура говорила однажды, прижимая палец к губам: «Они из Завесы, солнышко. Чуют силу. И чуют страх. Не корми их страхом».
Она сжала ключ в кулаке до боли, ощущая ребра змей, впивающиеся в ладонь. Ответы были там. В доме у Черного Ручья. В гримуаре Мауры, о существовании которого она догадывалась с тех пор, как научилась читать между строк прабабушкиных историй. Страх вопил внутри: «Брось! Выброси! Запри дверь и живи как бабушка Маргарет – просто, ясно, без этих теней! Станешь как Дейд! Как Виктор!» Но под страхом, глубже, сильнее, жила та самая тоска. По яблоне. По мерному голосу Мауры. По Барону, тяжело вздыхавшему у ее ног. По себе – цельной, неразделенной, понятой.
Алиса посмотрела на песочные часы. Песчинок оставалось совсем немного, застывших в нижней колбе, как слезы. Время истекло для деда Дейда. Для отца Виктора. Но не для нее.
«Я не как вы», – прошептала она в гнетущую тишину кабинета, обращаясь к теням прошлого и к темным очертаниям в углу. Арчи перестал шипеть. Он подошел и терся о ее ногу, его громкое мурлыканье разрывало тишину, как теплый нож. «Я найду твою книгу, Маура. Я услышу».