– Не стараешься, – заметила она, не поднимая взгляда. – Вчера был мощнее.
– Ага? А ты вчера громче хлопнула дверью, – парировал он, засмеявшись.
Эмили усмехнулась и наконец взглянула на него. Глаза у неё были тяжёлые, как после недосыпа или долгих снов.
– Что у тебя в рюкзаке?
– Бутерброд.
– Один?
– Он большой.
– С луком?
– Конечно.
Оба снова рассмеялись, уже громче, чем полагается на рассвете. Мэри стояла у мойки, всё ещё не вытирая рук. Она посмотрела на них, и её губы чуть дрогнули, как будто хотели улыбнуться, но передумали. Затем она повернулась и снова взялась за ложку.
Том вошёл в кухню последним – тихо, как всегда. Он носил тапки без задников и ходил бесшумно, словно не хотел оставлять следов. Его футболка была смята, джинсы – стянуты ремнём, который он не менял с тех пор, как Джош пошёл в детский сад.
– Доброе утро, – сказал он.
– М-м, – ответила Мэри. Джош промолчал. Эмили едва заметно кивнула.
Он налил себе кофе – чёрный, без всего, и стал пить, стоя у холодильника. Потом достал с полки белый хлеб, двумя движениями собрал сэндвич с арахисовой пастой и убрал его в полиэтиленовый пакет.
– Ты возьмёшь сегодня Джоша? – спросила Мэри, не оборачиваясь.
– У меня склад с утра. Перебросят график.
– Тогда мне придётся пройтись пешком.
– Хочешь, я отведу, – предложила Эмили. – Всё равно через центр.
– Нет, не надо, – Мэри сказала это слишком резко, потом добавила мягче: – Спасибо, милая.
На минуту в комнате повисла пауза. Только капли из крана и скрежет ложки Джоша по донышку миски. Потом Том хлопнул дверцей холодильника и кивнул:
– Я поехал.
– Будь осторожен, – почти шёпотом ответила Мэри.
Он кивнул, даже не глядя, и вышел.
Джош поднялся за рюкзаком. Он снова был пуст. Эмили бросила в него тетрадь и ручку.
– Вот, теперь хотя бы выглядит, как будто ты учишься, – буркнула она.
– А как будто ты работаешь?
– Я студентка. Это другое. Мы ленимся с научной пользой.
Он скорчил рожицу, она показала язык, и на мгновение в кухне стало почти светло. Почти весело. Мэри, всё так же стоя у плиты, сжала полотенце в руке. На её лице было что-то, чего никто не заметил: как будто напряжение, не связанное ни с изюмом, ни с бутербродами.
Эмили натянула куртку, накинула капюшон и щёлкнула языком:
– Ну, всё. Пошли. У тебя там контрольная?
– Нет. Просто вторник.
Они ушли. В доме снова стало тихо. Мэри постояла немного, прислонившись к столешнице, затем выключила плиту, достала чашку, поставила её на стол и медленно села. Вокруг всё было так, как всегда. И всё же в этой тишине было что-то странное. Как будто дом тоже задержал дыхание.