Это не было сном. Она ведь точно видела, как…
Нет. Наверное, ей показалось. Свет упал как-то не так, или мозг дорисовал. Ничего. Это дом. Старый дом. В нём всегда были странные звуки, шорохи, протечки.
Она собрала осколки, осторожно, чтобы не порезаться снова. Сложила их в салфетку, выбросила. Протёрла пол. Потом села и ещё долго сидела, не двигаясь, просто смотря на ту самую розетку.
Позже в тот день она не пошла на работу.
Просто не смогла. Телефон лежал рядом, но она так и не набрала номер офиса. Что бы она сказала? «Я не могу сегодня, мне померещилась чёрная слизь из стены»?
Вместо этого она сделала себе чай и села в кресло у окна, укрывшись пледом. Книга лежала на подлокотнике, но она её не открыла. Просто смотрела в окно. Листья на дереве покачивались, как будто кто-то дышал на них изнутри.
Её кожа зудела. Особенно левая рука. Она почесала её, потом сильнее. Мелкие красные полоски проступили на предплечье. Будто комары покусали. Или крапива. Или…
– Хватит, – вслух сказала она и убрала руку под плед.
Когда вернулись дети, в доме уже пахло пирогом. Мэри успела его испечь, даже не помня, как месила тесто.
– Мам, у нас химичка заболела, – сказал Джош. – Мы отпущены на два урока раньше.
– Ммм, – отозвалась она.
– Ты в порядке? – спросила Эмили. Она смотрела внимательно, слишком внимательно.
– Всё хорошо. Просто… не пошла сегодня в стоматологию. Устала немного.
Девочка кивнула, но не отводила взгляда. А потом спросила:
– Почему у тебя рука расцарапана?
Мэри посмотрела на предплечье. Она же…
– Наверное, кошка. —
– У нас нет кошки.
– Знаю. Просто… чешется иногда.
Эмили кивнула. Больше вопросов не задавала.
Вечером они поужинали втроём. Том задерживался. Это было не в его привычке.
Обычно он звонил, если опаздывал. Но в тот вечер – ни звонка, ни сообщения. И когда часы пробили семь, Мэри впервые за долгое время почувствовала: ей не хочется, чтобы он возвращался.
Не потому, что он сделал что-то плохое. Просто в доме, в ней, в воздухе – что-то изменилось. Что-то… неуловимое.
И розетка.
Она так и не взглянула на неё снова за весь день.
Том припарковал машину на том же месте, где ставил её каждый день – напротив дома, левыми колёсами чуть заехав на гравий обочины. Он не глушил двигатель сразу. Посидел. Рука всё ещё лежала на руле, хотя ключ он уже повернул – мотор заглох, но вентилятор продолжал работать, тарахтя ровным, усыпляющим гудением.