Некоторые находили это
подозрительным, вар Тильмер же считал, что у каждого свои
причуды.
— Итак, что я должен сделать? —
наконец спросил вар Гротт, когда его начальник умолк.
— Попробуйте поговорить с вар
Тириндором прежде, чем им займутся всерьёз. Вдруг получится? Не
безумец же он, в конце концов. И жить наверняка хочет. Это задача
срочная, но не главная. Главная — найти тех, кто призвал
Тварь.
— Я думал, мы занимаемся этим
последние несколько дней.
— Боюсь, нам придётся действовать
быстрее, напористей и глупее. Времени нет. Допросите всех, кто
обладает достаточной магической силой.
— Всех? — переспросил толстяк.
Удивления в его голосе не было, он просто проверял, не ослышался
ли.
— Всех. Составьте список, я составлю
свой, сверим их, поделимся, и я одну половину, вы другую...
— На нас обидится полдвора.
— Переживём.
— И то верно.
— Постарайтесь управиться поскорее. Я
понимаю, что это непросто, но каждый день промедления...
— Я понял. Сделаю всё возможное.
Вар Тильмер знал, что в устах этого
человека сделать всё возможное означало не поспать пару ночей и
вернуться домой, лишь когда задача будет выполнена. Что ж, его это
устраивало.
Может быть, даже получится успеть.
Если повезёт.
***
— Барышня, вы не уснули тутка
часом?
Натали встрепенулась. Оказывается,
она уж с четверть часа сидела с гребнем в руках, предаваясь
грёзам.
— Не уснула, Тинейли, хоть и недалеко
от того ушла. Случилось что?
— Да вроде как и да, а вроде как и
нет. Не случилось-то пока ничего, да только все взбудоражены.
Говорят, знатных придворных в Тайную Канцелярию тягают, — девица
рассказывала таким таинственным голосом, что едва не завывала. — Аж
в цельную Тайную Канцелярию, вона как! Напуганные все ходют.
— Ну, надо полагать, всё же не все.
Ты ведь, поди, не с придворными говорила, а с прислугой.
— Так нешто прислуга не видит, чего
господа думают? Все напуганные! Потому как неясно же, зачем тягают,
чего хочут, в чём винить удумали. И главное — вправду виноватого
ищут али просто кого попало завиноватить надобно. Всяко ж
бывает.
Конечно, Тинейли, выросшая при одном
из знатнейших домов королевства, прекрасно умела говорить
правильно, ничуть не хуже тех самых напуганных придворных, о
которых сплетничала. Но простой крестьянский говор ей всё же был
родным, и Натали велела ей разговаривать как удобно. Вроде мелочь,
барышне, выросшей в деревне, вовсе несложно разбирать эти речи, но
из таких мелочей и складывается преданность слуг. Они ценят, когда
делают удобней их непростую жизнь. Натали этому научил папенька,
рассказывавший об Антипке, собственном слуге. Антипка прислуживал
ему ещё мальчишкой и был рядом всегда, даже и в самые тяжёлые
времена. Приходилось ему спать и на дорожном сундуке, и на старом
тряпье, и попросту на земле, укрываясь небом да собственным
рукавом. Семью свою он, бывало, не видал по полгода, а то и дольше.
И при том оставался верен всегда, и даже как-то спас барину жизнь.
Папенька был уверен: всё потому, что он пытался быть к Антипке
добрым, а люди видят добро. Невзгоды же они делили пополам, не было
такого, что барин как сыр в масле, а слуга слезами умывается да
слезами ужинает.