— Ох, прости, я задумалась, — наконец
сказала Натали, стряхивая с себя странное оцепенение и удивлённо
вертя в руках гребень, словно не могла вспомнить, откуда он здесь
взялся. — И что, многих уж перетягали?
— В Канцелярию-то? Да вроде как и
немногих, но тут, барышня, дело такое, что никто не понимает этого,
прынципу. Всех подряд таскают, подолгу мурыжат, вопросы задают
непонятные. Оно понятно, никто в точности не расскажет, о чём его
там спрошали, но слухи же всё одно ползут. И кажный сидит и ждёт,
когда ж за ним придут, и иные дожидаются.
— Ну, за нами точно не придут, здесь
бояться нечего.
— Так-то оно так, да я не об том,
барышня. Грядёт, понимаете?
— Что грядёт? — озадаченно спросила
Натали.
— Ох, ну как же рассказать-то толком,
я девка глупая, неучёная, всё перевру ведь! Вот как батюшка нашего
короля, Сельм Висельник, помер, так примерно то же началось.
— Висельник? — ахнула Натали. —
Отчего же прозвище такое? Его, что ли, удавили?
— Да не его, а он. Перевешал народу
столько, что почитай в кажном городе виселица стояла, и не
разбирали её даже. Оно вроде и по делу, а всё одно как-то... Но при
нём не так было, при нём кажный знал, могут за ним приттить али
нет. Кто не делал того, что король особенно не любил, а кто делал,
да где надо подмазал, а у кого сестра у короля в полюбовницах, так
и не страшно ничего. А потом, как он помер, такое началось, ох!
Король-то нынешний совсем молоденькой был, он и сейчас, правду
сказать, не дедушка, а тогда и вовсе молоко на губах едва обсохло.
И вельможи думали, что он на троне для порядку сидеть будет, а они
— страной управлять, во всех книжках истерических написано, что так
случается при короле малом да дурном. А Рэймунд-то наш хоть и
малый, да не дурной оказался. Попервах он глядел только, как
вельможи промеж себя дрались за право повыше к трону забраться, а
как додрались, так он всех, кто победил, и загрёб дланью широкою.
Вот тогда никто не знал, с утра проснумшись, завтракать пойдёт али
с палачом канцелярским по душам разговаривать. Совсем никто, потому
как непонятно было, что по меркам нового короля невиновный, а кто
супостат и казнить его надобно немедля.
— Как же так, Тинейли? Есть же
законы, и в них написано, что делать можно, а что нельзя, с чего
вдруг человеку не знать, сделал ли он что дурное?