– Не ори, медведя разбудишь, – негромко сказал ей Ларш и
пошел к дверям.
«Человек-пес» ждал его за порогом, потирая плечо, в
которое пришелся удар хозяина, но улыбаясь до ушей. От восторга он
забыл о почтительности и обратился к Ларшу безо всяких «господин
стражник»:
– Здорово! Ты, парень, пока в стражу не подался, не
циркачом ли был?
– Нет, – кротко ответил Ларш.
– Ну и дурак. Снимай эту сине-черную тряпку и давай к нам.
У тебя талант.
Ларш представил, как он на пару с медведем пляшет под
окнами дворца Хранителя. И какое при этом лицо у тетушки Аштвинны,
глядящей на это зрелище с балкона.
Надо было одернуть расхрабрившегося фигляра. Вместо этого
Ларш спросил:
– А хозяин-то ваш меня возьмет?
– Прешдаг? Еще как возьмет. Он уважает тех, кто сумел его
побить.
– Ну, пьяного и кошка побьет! А цирк... Знаешь, – вдруг
признался Ларш, – я в детстве мечтал удрать с цирковым
фургоном.
– В детстве-то все мечтают... Так придешь?
– Я в страже первый день, – с легким сожалением отказался
Ларш. – Не хочется бросать работу, не распробовав, хороша или
плоха.
Верши-дэр, наррабанский вельможа (направлявшийся с не
особо значительной миссией в Тайверан и застрявший в Аршмире
сначала для поправления здоровья после морской болезни, а потом
из-за приступа подагры) принимал у себя аршмирских друзей.
Круглолицый, с не по-наррабански светлой кожей и
блестящими глазками, сводный брат Светоча нес бремя хвори без нытья
и жалостных разговоров о самочувствии. Если бы не больная нога,
вытянутая вдоль лежанки и накрытая легчайшим льняным покрывалом,
никто бы и не догадался, что этот крепкий тридцативосьмилетний
мужчина болен.
В остальном облик вельможи был безупречен: здоровая нога
обута в красивый грайанский башмак с пряжкой, украшенной бирюзой, –
хоть сейчас на танцы! И наряд по последней моде, и аккуратно
подстриженная бородка, и ровные усики над белыми, крепкими, как у
тигра, зубами... Верши-дэр, украшение двора Нарра-до, не позволил
бы себе валяться на смятых простынях, хныкать и расписывать всем
вокруг свой недуг.
«Пусть болезнь поймала меня, как капкан – волка, – храбро
улыбался знатный наррабанец, – это еще не значит, что я должен
отдать ей кусочек жизни. Со своей родины привез я дивные травы,
отвар которых смягчает боль. Я не отравлю кислой миной добрую
пирушку. Правда, я не смогу есть и пить с моими друзьями, зато буду
наслаждаться их беседой, музыкой, плясками танцовщиц...»