– Ну как так можно! – вскричал я. – Я же говорил:
придерживай!
Алиса взглянула на меня изумленно и испуганно. Вдруг села на
камни и опустила голову. На камни закапали слезы. Видеть женские
слезы я не в силах. Я опять развернул нижний мешок и бросился к
ней. Оступился, едва не покатился вниз. Схватил ее руку.
– Прости меня, Алиса!
Мне было стыдно. Когда я, наконец, буду владеть своими
чувствами! Даже работа в школе меня этому не научила. И вдвойне
стыдно, что я повысил голос на женщину. Убежден: мужчина не имеет
на это право.
– Надоело тебе со мной нянчиться, – тихо и грустно сказала она,
не поднимая головы.
Я стал горячо уверять ее, что это не так. Она исподлобья
взглянула на меня. Взглянула влюбленными глазами.
Итак, яоказался в ситуации, которая всегда была для меня
тягостной: меня любят, а я не люблю.
Долго мы собирали разбросанную эфедру. Но всю собрать так и не
смогли, мешок остался неполным.
– Будем считать, что это мой мешок, – сказала Алиса.
– Нет, зачем же? Мешок мой, твои – самые нижние.
Она признательно посмотрела на меня. Все же глаза ее могут быть
довольно выразительными.
Домой мы пришли первыми.
Вскоре явились Катя и Костя, оживленные, веселые. Их отношения
изменились, стали доверительными, дружескими. Они принесли
шампиньонов. Алиса, сославшись на усталость, залезла в свою
палатку. Катя, не дожидаясь дежурного Антона, начала готовитьужин –
грибной суп. Появился и он, стал ей помогать. Санька все не было.
Сели ужинать без него.
Алиса устроилась рядом со мной. Антон подозрительно и угрюмо на
нас поглядывал. Возможно, я точно так же глядел на Катю с
Костей.
Катя на меня не посмотрела ни разу. Ее занимал только Костя.
Санек пришел, когда мы уже допивали чай.
Обычно перед сном Костя и Санек делились анекдотами. Санек часто
рассказывал анекдоты о Брежневе, о Хрущеве. Костя предпочитал
анекдоты скабрезные. Вспоминали они и свои похождения. Хвастались
победами. Теперь каждым вечером я со страхом ждал, что Костя начнет
рассказывать, как он завоевал Катю.
Я такие разговоры не любил и участия в них не принимал. Антон
тоже молчал, только ворочался с боку на бок и сопел. И в этот вечер
Санек завел перед сном подобный разговор.
– А ты что всегда молчишь, Мартышка? – обратился он к Антону. –
Колись давай.
Антон не отвечал.
– Поделись, Антон, – поддержал Санька Костя. – Или у тебя никого
не было?