Прочие члены экипажа, в отличие от Олуха, изумления своего не
показали. Помрачнели, подобрались, с подозрением глянули на щеголя:
кто, мол, таков? Мошенник или просто дурень со своими дурацкими
шуточками?
Но промолчали: предоставили говорить старику-погонщику.
А тот, глядя снизу вверх в молодое загорелое лицо, учтиво
спросил:
– Вы, ваша милость, каким кораблем командовать изволите? И
почему остались без команды? И в какой небоходной академии
обучались?
Первые два вопроса юнец проигнорировал, а вместо ответа на
третий извлек из бархатного мешочка на поясе свиток пергамента. К
свитку на тонком золотом шнурке была подвешена солиднейшего вида
сургучная печать с гербом Иллии.
Юнец протянул свиток погонщику. Тот вытер руки о рубаху, бережно
взял пергамент, развернул его, пробежал глазами – и с куда большим
уважением взглянул на молодого небохода.
– Читай же! – не выдержала Мара.
И Отец известил команду, что Донатус деу Вильмготериан, барон,
подданный франусийской короны, достойно прошел полный трехлетний
курс обучения в Королевской небоходной академии Иллии. Десять
почтенных ученых мужей, преподаватели академии, своими подписями
свидетельствуют, что Донатус деу Вильмготериан может нести службу
на летучем корабле, как частном, так и входящем в небоходный флот
любой страны, в чине вплоть до капитанского. Все десять подписей в
наличии. И одиннадцатая, его величества короля Анзельмо, тоже в
дипломе имеется.
Диплом внушал доверие. Леташи переглянулись. Мара спросила
почтительно:
– Так вам, господин барон, нужна команда?
Юноша взял из рук погонщика свой диплом, аккуратно уложил его в
бархатный мешочек у пояса. Затем обернулся к Маре и ответил
легкомысленно до простодушия:
– Вообще-то я не барон. Меня зовут Дик Бенц. Но я же не
виноват, что в небоходные академии принимают только дворян! Вот и
пришлось для них измыслить...
Такого удара команда не перенесла. Все разинули рты не хуже юнги
Олуха. Ни у кого не нашлось что сказать этому... этому Дику Бенцу,
который продолжал взирать на них приветливо и благодушно.
Только халфатиец Райсул, не доверяя своему знанию чужого языка,
переспросил:
– Измыслить? Что измыслить?
– А дворянские грамоты! – с готовностью пояснил Дик Бенц.
– Я их сам нарисовал, такие красивые получились! У меня это здорово
выходит – изображать разные почерки.