Ицтли поёжился.
Ему стало не по себе.
Папалотль лежал,
крепко привязанный к платформе множеством кожаных ремней. Защёлкали
камеры корреспондентов. Вашота вышел вперёд, разводя в разные
стороны руки, словно пытаясь обнять всех присутствующих.
– Великий день,
– взревел жрец, потрясая руками в свете вспышек десятков камер, –
Сегодня великий день! День, которого наша несчастная страна ждала
долгие годы, изнывая от голода и холода, истекая кровью лучших из
нас! Сегодня армия Федерации Цапель наконец напомнит о своём
существовании восточным бездельникам. Скоро, очень скоро их кровь
потечет по ступеням наших пирамид, ибо достаточно народ мешиков
жертвовал собой ради всего мира! Довольно! Сегодняшний день будет
последним и именно поэтому он велик! Последний день! – Ицтли
услышал, как рёв жреца раздаётся внизу, в толпе горожан, усиленный
множеством громкоговорителей.
– Последний
день! – вышколенный служка заученным движением подал Вашоте нож из
черного обсидиана.
– Последний
день! – выкрикнул жрец, занося нож над телом связанного
солдата.
– Последний
день! – взревела толпа первых лиц государства, когда нож быстрым
движением вскрыл грудную клетку солдата.
– Последний
день! – кровь струилась по рукам Вашоты, когда он высоко поднял над
головой по-прежнему бьющееся сердце.
Ицтли отвел
взгляд. Даже ему, кадровому военному, было тяжело смотреть на
подобные вещи. А каково было остальным? Тут же раздался звук,
отвечающий на мысленный вопрос генерала. Кто-то из толпы
журналистов выблевывал на пол пирамиды свой завтрак.
Я хочу, чтобы
этот день стал последним, – подумал Ицтли, – хватит с нас уже крови
и безумия жрецов. Пришла пора жителям востока отдавать свои
долги.
Вновь зашипела
пневматика. Платформа вместе с лежащим на ней безжизненным телом
военного поспешно скрылась под вновь соединившимися пластинами.
И в этот же
момент раздался чудовищный грохот, от которого у всех
присутствующих заложило уши. Грохот был очень похож на гром, вот
только ни один самый внимательный наблюдатель не разглядел бы
сейчас на небе ни единого облачка.
– Боги приняли
жертву! Боги благоволят! И скоро мы отблагодарим их! Славьте богов,
люди! Славьте богов!
Ицтли закрыл
усталые глаза, пытаясь отрешиться от грохота, рвущего на куски его
несчастную голову. Скорей бы уже на флагман, на командный пункт, в
окопы, куда угодно, только бы подальше от всей этой какофонии.