А мальчишки – ну да, ни одной
девочки, кстати, - быстро грузились в кузов по дощатому трапу с
набитыми поперечинами. И было понятно, что это им тоже не впервой.
Спокойно лезли, кто-то даже похохатывал, а кто-то уже в кузове
требовал поднять задницу с его места. Вот это немного успокаивало.
Не в газовые камеры везут, похоже…
«Заткнись, - посоветовал он снова
проснувшемуся внутреннему паникеру. – Трус паршивый…»
Одним из последних залез в кузов, где
было подобие лавок, прибитых буквой П, но все они уже оказались
заняты, и большая часть пацанов садилась прямо на пол. А ведь тут
явно не одна их комната! Вадим опытным взглядом навскидку прикинул,
что мальчишек десятка четыре. Его сразу оттеснили на крошечный
свободный пятачок возле чьих-то ног, и Вадим уселся, обхватив
колени руками в попытке сохранить хоть немного тепла и стараясь в
негромком гомоне услышать что-то полезное.
- А я ему говорю: слушай,
шнырь, не принесешь мне пять бакупорок, я тебе сопатку набок
сверну. И чтоб не гнилые были, а этого года, забористые…
- Да отвали ты, козел, я всегда тут
сидел. Серый, скажи ему, что это мое место!
- Чо, опять на картошку? Тогда я на
раскладке!
- Ага, разбежался, мотыжить пойдешь,
урод узкоглазый.
- Э, ты кого узкоглазым назвал? Ты
моего брата узкоглазым назвал! Я твою бабушку валял, ты понял,
да?
- Да тихо вы, козлы! Щаз нарветесь,
всех пайки лишат! Сегодня Пень – водила, а он стучит, как
дышит.
«Детская тюрьма? – сдерживая
поднимающуюся тошноту подумал Вадим. – Или интернат… А везут нас на
сельхозработы, раз уж говорят про картошку. Стоп, какая картошка?!
Ноябрь на дворе… Очень теплый в этом году, но все-таки ноябрь!
Хотя… Для ноября тепло. Вчера я мерз в тонкой кожаной куртке, а
сейчас даже без нее терпимо. Холодно, но терпимо. Да и то понятно,
что холод больше от раннего утра.
Он приподнялся и завертел головой,
пытаясь осмотреться. Грузовичок трясся по грунтовке, самой обычной
сельской грунтовке, хорошо укатанной и без ям. Вадим сидел спиной к
левой стороне, и повернуться в тесноте не мог, но справа поверх
голов сидящих мальчишек была видна полоса черной вспаханной земли,
вдоль которой ехал грузовик. За ней вдали виднелся густой лес,
причем совершенно зеленый. Зеленый! В ноябре-то?
«Значит, не ноябрь, - безразлично
согласился сам с собой Вадим. – А если апрель или май, то картошку,
возможно, мы будем сажать. Или полоть. Да какая, нахрен, разница?!
Валить отсюда надо! Только вот куда? И как выжить в одиночку?
Может, внезапно «выздороветь»? Изображу амнезию, но предьявлю
нормальный интеллект – вдруг удастся что-то узнать о прошлой жизни
моего тела?»