А над всей кипящей и булькающей
жизнью Острова сидели правители, недосягаемые в своих
чертогах-«башнях», хотя в высотном доме жил только один.
«Да ладно! — попытался унять себя
Младший. — Даже здесь большинство людей не блудят, а тяжко
трудятся. И прол, и купец, и мастеровой. Упырей и прожигателей не
так уж много. Остальные пашут. Кто-то звенит цепями, но чаще без
цепей, привязанный ещё прочнее долговыми обязательствами.
«Свободный город». Им постоянно внушают, что они живут не так
тяжело, как снаружи. Но даже он, находящийся в услужении у
магнатов, в этом сомневался. А пролы… которые ещё беднее… верят ли
они в это?
Сашину злость остужала только одна
мысль: «Так было везде и всегда, от начала времён».
Закончив ещё несколько дел, Младший
взглянул на часы. Три часа прошло. Пора возвращаться к Ашоту
Ашотовичу.
И действительно! Ботинки уже ждали
его.
«Забирай, брат. Ещё десять тыщ
километров в них пройдешь, честное пионерское».
Обувая ботинки… (или набувая?),
Младший думал, насколько пророческими оказались подарки на его
шестнадцатый день рождения… последний в Прокопе и в семье… который
случился будто не с ним.
Мачете было с ним в его первом бою.
Но в поход на Урал с отрядом «Йети» Саша его не взял, заменив более
удобным ножом. И уже нож прошёл с ним путь по дорогам Бывшей
России… этим довольно неприятным словосочетанием здесь называли
территорию страны, чьи границы Младший представлял очень смутно.
Лучше уж сказать — «Евразии». Евразия была даже больше Бывшей
России, хотя и та была гигантской. Это целый континент. Весь
доступный мир (никто же в своём уме не думает, что попадёт за
океан). Этот нож и сейчас был с ним. Ох, и хотелось Саше применить
его на горле одного человека. Но не вышло.
А ещё была записная книжка, дедушкин
подарок — которая и сейчас с ним, хотя он заводил с тех пор и
другие, иначе бы места подо всё не хватило.
Куда идти дальше? Или тут его путь
закончится? Видимо, да. Дальше Саша в этих ботинках идти не
собирался. Покинуть славный град царя Петра? С чего? Тут неплохо
кормили. Месть… исчерпала себя.
Уличная активность была теперь в
зените, как и солнце.
Скудно одетые, несмотря на
прохладную погоду, стояли на давно поделённых местах шлюхи
свободного выгула, конкурируя демпингом с теми, которые обретались
в бордельных комнатах.