Жизнь в родном городке после Отлучения для Армин была
безрадостной. Чёрные браслеты из зачарованного металла на запястьях
и щиколотках каждую секунду напоминали о том, что она лишена
возможности колдовать. У неё отобрали посох подмастерья, все
инструменты, права и регалии. Суд, который был месяц назад, снился
ей до сих пор каждую ночь. Будь у неё или семьи достаточно денег
для выплаты огромного штрафа, Армин могла бы отделаться лишь
золотом. Но она была не богата, влиятельных друзей не нажила,
покровителя тоже. Что до куратора…
Армин стиснула зубы, отжимая из кадки бельё. Эрд во время суда
ни разу на неё не взглянул, будто и не были знакомы. Он сидел
бледнее обычного, точно был не здоров, но всё с тем же надменным
видом. Что до приговора, бывшего куратора ждало… ничего! Правильно,
Армин со злостью перекрутила простынь, он всего-то нескольких
человек убил, а не запретную магию использовал.
— Ненавижу! — буркнула она то ли обращаясь к опустевшей кадке,
то ли думая об Эрде.
Армин вздохнула, повесив последнюю простынь на верёвку,
натянутую в небольшом дворике у дома. В провинциальном Ринберге
даже у самого захудалого домишки был небольшой палисадник, а если
повезёт, то и двор. Кому позволял достаток и пространство, тот
держал птиц и мелкую скотину, оттого на улицах города нередко можно
было встретить сбежавшую козу или стадо вальяжно прогуливающихся
гусей. В отличие от крупных городов и тем более столицы, здесь ещё
не было запрета на разведение животины в черте города. Семья Армин
держала куриц и пару коз, которыми ещё предстояло заняться сегодня.
Теперь на бывшей «госпоже магичке» было немало работы по
хозяйству.
— Хоть такой прок, — говорил отец, называя младшую дочь
совершенно непутёвой.
Незамужняя девушка двадцати лет, изуродованная шрамами на теле,
без приданого, да ещё и с мрачной славой ведьмы действительно не та
дочь, какой бы хотели видеть её родители. С тех самых пор, как
Армин увезли в Костяные Башни, семейство Вэйл пользовалось дурной
славой. Ни отцу, ни матери не доставалось никакой прибыльной
работы, оба вынуждены были перебиваться случайными заработками,
уповать на скромное хозяйство, да надеяться на помощь от вставших
на ноги детей. И, если старший сын, уехавший ещё до пробуждения
силы Армин, присылал немного денег домой, то от сестры, которую с
трудом выдали замуж, не было никаких вестей. Новая родня запретила
ей иметь хоть какие-то связи с родной семьёй, чтобы не навлечь
позор и на них.