Арно рухнул на землю, а я отскочил от него, настороженно глядя
на его здоровенного напарника.
— Ну, парень, ты даже не представляешь, как сильно ты попал, —
зарычал здоровяк и ринулся на меня, монументальный как скала.
Вот сейчас я абсолютно точно понял, что не в моем возрасте и не
с моим цыплячьим весом я могу защититься от него.
Заорав, я вскинул руки в универсальном защитном жесте, выставив
их перед собой, и зажмурился, но тут же ощутил ни с чем не
сравнимую боль в груди, которая возникла так резко и неожиданно,
что я упал. То, что происходило со мной сейчас я ощущал впервые.
Жар начал распространяться медленными пульсирующими толчками по
всему телу. Я стиснул зубы, не проронив ни слова. Я понимал, что
этот жар просто сожжет меня изнутри, и я ничего не смогу с ним
сделать. Ни я, ни эти вежливые блюстители местного правопорядка. Я
больше не мог ему сопротивляться, и в тот же миг необузданная волна
огня буквально отделилась от меня, устремившись вперед на
приближающегося здоровяка. Я отстранено смотрел, как это пламя
окутывает его полностью, не оставляя ни единого шанса. Боль прошла,
и я как завороженный смотрел на словно живой огонь.
Здоровяк кричит. Он кричит так, что мне становится не просто
страшно, мне становится жутко, но я продолжаю смотреть, как он
пытается сбросить с себя это пламя, как он валится на землю и
катается по ней, как кожа на его руках начинает покрываться
кошмарными волдырями. Здоровяк вскакивает и несется к реке.
Этот был тот самый момент, во время которого я и должен был
сбежать. Во всяком случае, бомжик был более эрудирован в таких
вопросах и не стал ждать развязки этой трагедии. Он вскочил на
ноги, с земли, где лежал все это время, закрывая голову руками, и
понесся прочь от этого страшного места.
И что мне помешало в тот момент последовать за ним? Я не знаю,
и, похоже, никогда не смогу себе ответить на этот вопрос. Я не
побежал, я продолжал смотреть, как объятый пламенем человек
бросается в воду. Но волшебное, оставляющее ощущение иллюзорности,
пламя не гаснет, попав в агрессивную для него среду. Нет, оно
продолжает гореть, и вместе с ним сгорает молодой в общем-то еще
мужчина, который совсем недавно был полисментом — грозой всех
бомжей и нарушителей правопорядка.
— Ах ты, гаденыш! — я совсем забыл про находящегося явно не в
отключке, а просто слегка деморализованного Арно. — Ты за это точно
попадешь на виселицу, твареныш! Если тебя маги на опыты не заберут.
Они любят ставить опыты на одичалых, вроде тебя! — в голосе было
столько яростной злости, столько ненависти.