Еще одной приятной стороной нашей поездки оказались вечерние
постои и, в частности, еда. Утром гриди быстро грели остатки
вчерашней каши, днем мы питались на ходу, краюхой хлеба, а вот
вечером... Вечером мы каждый раз разбивали полноценный лагерь,
сцепляя между собой пять телег, получался этакий мини-вагенбург в
форме бастиона. Лошадей же треножили и отпускали пастись рядом с
импровизированной крепостцой.
Так вот, на ночь дружинники готовили полноценную пшенную или
овсяную кашу. Казалось бы, чему удивляться, каша и каша? Все верно.
Вот только у княжьих гридей с собой была соль! Не для консервации,
а для вкуса, добавлять в еду! Конечно, в варево они бросали ее
значительно меньше тех объемов, к каким я привык в своем будущем,
но после десяти дней употребления совершенно пресной еды откушать
подсоленной было очень здорово! Кроме того, у гридей был с собой и
малый запас вяленого мяса, который они бросали в кипяток прежде,
чем вложить крупу. Конечно, от мяса оставался едва один привкус, да
пара мелких кусочков на десять ложек, но все же хоть что-то!
Наконец, после стоянки на берегу реки мы отведали и рыбки,
запеченной на вертеле и также посоленной...
Однако идиллическая картина нашего благополучного путешествия
вовсе не исключает готовности дружины к сиюминутному вражескому
нападению. Наоборот, мы не снимаем с себя кольчуг и мечей с поясов,
практически все дружинники держат под рукой саадак с луком и колчан
со стрелами, дозорные неизменно бдят, внимательно просматривая
сосновый бор.
И все же первые пять переходов запомнились мне лишь с лучшей
стороны — последними солнечными днями осени да дружеской
компанией Георгия и остальных дружинников. Как я и думал, мы
накоротке сошлись с Еремеем, тем самым воином, кому спасло жизнь
мое вторжение в этот мир. Достаточно было поесть каши из одного
котла да ночь поспать у одного костра, чтобы уже на следующее утро
дружелюбно друг другу улыбаться. Затем последовала пара совместных
походов в лес за валежником, да пушистыми хвойными
лапами — дружинники ложатся на них спать, застелив
потниками и уложив под головы седла. И вот Еремей становится вторым
в дружине человеком, с кем я пока неумело пытаюсь объясняться на
древнерусском.
Но все равно первый человек, с которым я
общаюсь, — Георгий. Практически всю поездку я провел
рядом с десятником на передке замыкающей колонну телеги, управляя
впряженной лошадью. Это оказалось совсем не трудно:
жеребцы-тяжеловозы монотонно идут друг за другом, и, слава богу,
никаких происшествий вроде соскочившего колеса или поломанной оси в
пути не произошло.