— Может, давай я схожу за водой? Я уже нормально на ногах
держусь.
В ответ раздался веселый, совершенно беззаботный смех:
— Не позорься, Андрей, и меня перед соседями не позорь! Где
это видано, чтобы мужик с коромыслом бабским к колодцу шел!
— А дрова? Давай дров принесу? — с надеждой в
голосе произнес я.
Злата бросила взгляд на крохотное слуховое оконце, после чего
отрицательно мотнула головой.
— У тебя вчера едва раны не открылись, пока дрова таскал. Я
уже думала Любомилу за отцом Алексеем послать, тебя врачевать. Нет,
отлежись, скоро Георгий придет с ночной сторожи. Он дров и нанесет,
а осиновых чурбачков на растопку я сама наберу.
Произнеся это, женщина чуть поежилась от холода. М-да, в срубе
действительно зябко, может, даже где-то около плюс пяти, вот
крохотный Мишутка и заканючил. А что поделать? Печь растапливается
на ночь, вобравшие в себя жар камни отдают их часов пять, но
потом... Хорошо хоть топят здесь по-черному, иначе бы вымерзли мы
все. Хотя по первости я этому и удивлялся...
Дело в том, что в одиннадцатом веке дымоходные устройства уже
были известны, по крайней мере в Западной Европе. И, несмотря на
глубокую древность, расстояния здесь не играют решающей роли ни в
культурном общении, ни в обмене технологиями. Так вот, очаги в
Новгороде кладут или целиком глинобитные, или глинобитные с
каменным основанием. Привычного мне облика печи начала двадцатого
века здесь нет — еще не изобрели огнеупорный кирпич,
которым будут выкладываться как очаг, так и его дымоход. Но не
пользуются здесь и деревянными дымоотводами, известными на
Западе — во-первых, потому что очень огнеопасно. Искры из
дымоотвода могут попасть на улицу, да на крышу — а между
тем ни глиняная черепица, ни уж тем более кровельное железо здесь,
мягко говоря, не в чести. Кто побогаче, как Георгий, у того сверху
постелено дерево, а у тех, кто победнее, — солома. Ну а
во-вторых, потому что сруб-пятистенок не так-то просто протопить:
вечером печь прогревается не меньше четырех часов, чтобы ночью
держать температуру, а утром ее снова необходимо разжигать. И
потеря теплоэнергии посредством ухода печного жара в дымоход здесь
и сейчас просто неприемлемы. Именно поэтому избы здесь курные,
топятся по-черному, и весь дым уходит в маленькие волоковые оконца,
«волчки», что находятся у самого потолка. Я почему-то называю их
про себя слуховыми.